Я четко вспомнила тот момент. Даже увидела, как Свифт ловко заставил Гэри делиться информацией, нужной для разыгрывания беседы с духом. Но я не понимала, как он провернул это со мной.
— Но со мной случилось не так, мистер Монк. Первыми его словами были «Ваш муж скучает по вам». Он уже знал…
— Уверен, что знал, — перебил Монк. — Но я размышляю о том, что ты доверила ему. Стандартная уловка медиумов — сказать, что твой дорогой покойник имеет незавершенные дела, будто он обманут или обижен. Он говорил такое?
Я кивнула и всхлипнула.
— И что ты открыла?
Я вспомнила, что именно.
«Митч умер за два дня до своего двадцать седьмого дня рождения. Я бы сказала, это неправильно».
«Несчастный случай забрал у Вас мужа», — сказал Свифт.
«Его застрелили в воздухе. Вряд ли это можно считать случайностью».
Похоже, я распечатала биографию Митча и вручила Свифту.
— Бог мой, какая же я дура, — снова заплакала я.
— Нет, это не так, — Монк взял меня за руку. — Просто ты очень скучаешь по своему мужу.
Он прав, и всегда буду скучать. Я не осознавала, насколько близко к поверхности мои скрытые чувства, и как легко мной могли манипулировать. Ужасно стыдно за себя…
— Салфетку, — попросил он.
Я полезла в сумочку и вручила ему салфетку.
— Это для тебя, — сказал он.
Я вытерла свой нос и, в знак уважения к Монку и его доброте, достала застегивающийся пакетик из сумочки, положила в него использованный Клинекс и бросила пакетик в мусорное ведро.
Очевидно, что Дилан Свифт — мошенник. Но несмотря ни на что, от его слов бежали мурашки по коже.
— Ваше объяснение, мистер Монк, имеет громадный смысл, за исключением одного нюанса: помните мое бикини?
Монк покраснел от смущения и посмотрел на свои ноги, будто не мне по-прежнему был лишь пляжный наряд.
— Смутно, — ответил он.
— Оно у меня уже много лет. Я купила его в Пуэрто-Вальярта, где мы с Митчем провели полные романтики, солнца и текилы выходные к огромному ужасу моих родителей.
— Мне это знать необязательно, — закрыл уши Монк.
— Я потеряла верхнюю часть в воде. Митчу пришлось экстренно купить новый купальник у прибрежного продавца, пока я пряталась в воде. Это он выбрал для меня бикини. Впоследствии, каждый раз, видя это бикини, он вспоминал, как я потеряла свой купальник. И он любил смотреть на меня в нем.
— Я не хочу знать это, — взмолился Монк.
— Свифт сказал, что Митч еще любит мое бикини. Он никак не мог узнать, что Митч видел его, поскольку для всех я обзавелась обновкой на прошлой неделе.
— Ты упорно хочешь поверить ему.
— Я хочу разобраться, как меня одурачили!
— Мошенники высокого ранга очень умны. Они изучают моду, музыку, прически: все, что есть или было в тренде. Скорее всего, он распознал купальник старого стиля по покрою или рисунку. Или удачно угадал.
— А если бы он ошибся?
— Сказал бы якобы со слов Митча, что ты красивая и он до сих пор любит тебя.
Я почувствовала, как мои многострадальные глаза в очередной раз заслезились, и это вывело меня из равновесия. Я что, такая слабачка? Такая уязвимая?
— Вам лучше уйти, мистер Монк, или я проплачу всю ночь.
— Все в порядке, — ответил Монк. — Я не против, пока у тебя имеется достаточный запас салфеток.
Мы сидели в полном молчании: единственными звуками было мое сопение. Я ощущала слезы на щеках и теплоту ладони Монка в моей руке.
— Я действительно задаюсь вопросом о плитках Тоблерона, — нарушил тишину Монк.
— Вам лучше пойти проверить.
— Может, и правда стоит, — он поднялся и остановился у открытой двери в свою комнату. — Если найду две штуки, не желаешь одну?
Ну не в состоянии Монк заснуть с двумя плитками в минибаре, когда все другое представлено там одним экземпляром. Тем не менее, это приятный жест.
— Конечно, — всхлипнула я. — С удовольствием.
Я съела Тоблерон и позвонила домой, поговорив с Джули и моей матерью. Опустила печальные события дня, кроме времени на пляже. Джули констатировала, что я скучная. Прозвучало так, будто мама уже купила ей запас одежды, которой с лихвой хватит до старших классов, поэтому моя дочь не хочет, чтобы я торопилась с возвращением.
Я заснула через несколько секунд после того, как опустила голову на подушку. Я измучилась, устала после перелета, была эмоционально истощена. И провалилась в глубокий, омолаживающий сон без сновидений, закончившийся в восемь утра пением хора петухов.
