— Ты разглядел это оттуда? — поразился Стоттлмайер.
— У меня есть помощник, — Монк поднял бинокль.
Капитан покачал головой. — Я стою над телом, а не разглядел и половины!
— Все в порядке, сэр, — вмешался Дишер, — я не разглядел и три четверти этого.
Стоттлмайер бросил на него взгляд. — Теперь я чувствую себя значительно лучше.
Дишер улыбнулся. — Рад помочь.
Меня поражает в Монке, что он обладает сведениями о советских зубных пломбах, о содержании меди в золоте разных регионов, но если ему даже приставить пистолет к виску, он не назовет ни одного судьи с шоу Американ Айдол и не объяснит, что такое Биг Мак. Я часто задаюсь вопросом, как он решает, какие знания держать в голове, а какие нет. Вы, например, с чем чаще сталкиваетесь: с Биг Маком или грузинским флагом?
Монк повел плечами и склонил голову, словно разрабатывая шею. Это значит, что-то в деталях раздражает его, некий факт не встает на свое место.
— Что тебя беспокоит? — заметил метания Монка Стоттлмайер.
— Она брюнетка двадцати с небольшим, — ответил Монк. — И почти шести футов ростом.
— Это очевидно, — подтвердил Стоттлмайер. — Даже для меня.
— Она здоровячка, — продолжил Монк.
— Она в хорошей форме, правда.
— Первой жертвой была блондинка слегка за тридцать, — вспоминал Монк. — Вторая — маленькая азиатка подросткового возраста.
— Все они задушенные бегуньи, у которых украли левый ботинок. К чему ты клонишь?
— Думаю, нам следует называть его Ногоманьяк, — ляпнул Рэнди. Все уставились на него. — Потому что он забирает левый ботинок.
— Нет, — отрубил Стоттлмайер.
— А как насчет Ногодушителя?
— Ногу нельзя задушить, — возразила я.
— Ногофантом, — не унимался Дишер.
— Нет, — снова отрезал Стоттлмайер.
— Но должны же мы его как-то называть, капитан!
— Как насчет «преступник»? — предложила я.
— А что насчет Ножной Нечисти?
— А как насчет заткнуться? — не выдержал капитан. Потом повернулся к Монку. — К чему ты клонишь, Монк?
— Почему именно эти женщины?
Стоттлмайер пожал плечами. — Они просто женщины, пробегавшие мимо, когда вокруг не оказалось ни души. Они очутились не в то время и не в том месте.
Монк покачал головой. — Не думаю. Он выбрал этих трех по определенной причине. У них есть нечто общее, мы пропустили это.
— Я тщательно проверил двух первых жертв, — встрял Дишер. — Одна замужем, вторая одинока. Они не знакомы, жили в разных частях города, имели разные профессии. Кстати, и кроссовки у них разных фирм.
— Должна быть схема, — настаивал Монк.
— Не все в жизни идет по схеме, — допустил капитан. — Иногда жизнь беспорядочна.
— А так быть не должно, — безапелляционно заявил Монк.
— Но есть, — развел руками Стоттлмайер.
— Мы должны все исправить! Разве это не наша работа?
— Полагаю, можно сказать и так, — согласился Стоттлмайер.
Несомненно, это Монку по душе. Он жаждет порядка, а ничего хаотичнее убийства не существует. По моей теории, для него раскрытие преступления — вопрос организации фактов, пока они не встанут по местам. Другими словами, он на самом деле не расследует убийство, а устраняет беспорядок. И он не остановится, не устранив главный хаос в центре своей упорядоченной жизни — нераскрытое убийство его жены Труди.
Стоттлмайер повернулся к Дишеру. — Возьми несколько офицеров в помощь, расспросите в окрестностях, не знаком ли кто с молодой русской женщиной. Проверьте иммигранток и пропавших без вести женщин, подпадающих под описание.
— Будет сделано, — козырнул Дишер.
— У убийцы, вероятно, красный гравий и собачьи … — Монк не мог заставить себя закончить предложение.
— Какашки, — подсказала я.
— … на ботинках, — продолжил Монк. — Вы должны объявить его в розыск.
— И что указать? — поинтересовался Дишер. — Остерегайтесь человека с собачьим дерьмом на обуви?
Монк кивнул. — Вижу, куда вы клоните.
— Видишь? — не понял Стоттлмайер.
— Я смешон, — поник Монк.
— Никогда не надеялся услышать от тебя такое, — восхитился Стоттлмайер. — Реальный прогресс, Монк!
— Мы должны оповестить Агентство Национальной Безопасности, — завел старую пластинку Монк.
Стоттлмайер вздохнул. Некоторые вещи никогда не меняются.
— Я добавлю это к списку дел, — Дишер начал отходить.
