Мимо моего столика прошли англичане. Осторожно ступая по асфальту, они вертели головами, напоминая своей чопорностью индюков. Вид у них был надменный, словно они все это уже видели, и удивить их трудно. Зачем тогда приехали? Надо уметь удивляться этому миру.
Увлеченно рассматривая прохожих, я не сразу заметил, что к моему столику подошел мужчина, и лишь услышав звук отодвигаемого стула, я обернулся. «Минус. Расслабился. Теряю форму. Хотя зачем они мне в эти минусы, я не на задании. Нет, я всегда на задании, даже когда сплю» — подумал я про себя, а на деле изобразил, в общем, не поддельное удивление, от встречи:
— Ты всегда так тихо подходишь? — приветствовал я, присаживающегося рядом мужчину.
— А чем ты так увлекся? Рассматриваешь этих бездельников?
— Ты к ним не справедлив, Николя, — заметил я с улыбкой, — в конце концов, они твой источник дохода, да и мы сейчас не при деле.
Николя был владельцем одного из магазинчиков на Монмартре. Торговал сувенирами, картинами, которые сам отбирал, когда приносили. Иногда брал и плохонькие работы, чтобы помочь художнику продолжать писать, а потом убеждал посетителей, что это искусство. Познакомились мы случайно. Я зашел в его магазин и рассматривал картины. К тому времени у меня был свой салон, и я часто ходил по магазинчикам, отбирая работы. Салоном управляла Элен — мой проводник в этом мире искусства. Я тогда стоял напротив одной из картин, на которой был изображен вечерний Париж, и слышал, что кто-то подошел и встал сзади, но оборачиваться не стал. Обернулся только, когда услышал голос:
— Мазня. Подражание.
Передо мной стоял мужчина, среднего роста, полный. Круглое лицо, с чуть отвисшими щеками, напоминало бульдога. Волосы на голове были скорее воспоминанием о буйной шевелюре, и остались только самые преданные приверженцы его головы. Живот свисал поверх брюк.
— Вы не отпугнете своего покупателя, таким образом?
— Откуда вы знаете, что я продавец?
— По глазам. Да и покупатель не будет говорить подобное незнакомому человеку, иначе рискует быть выкинутым из магазина.
— Верно, но вы все равно не купите.
— Откуда знаете?
— Давно стою у прилавка и научился узнавать покупателя. К тому же по вашему взгляду я понял, что она вам не нравиться, и что в этом разбираетесь.
— Вы физиономист?
— К моим годам поневоле станешь им. Так вы согласны с моим мнением?
— Согласен. В этой картине не хватает последнего мазка, который мог бы превратить картину в произведение искусства.
— Нужен не мазок, а талант, но может вы и правы. А вы что ищите? Или гуляете?
— Присматриваюсь. В некотором роде я ваш конкурент и коллега одновременно. У меня небольшой художественный салон, но не здесь, в другом районе, вот и хожу в поисках новинок.
— Раз покупаете, значит не конкурент. Доходы есть?
— Есть, но салон для души, а так у меня другой бизнес.
— Вам можно позавидовать.
В тот раз я ничего у него не купил, но мы стали общаться в дальнейшем. Он познакомил меня с другими владельцами магазинов. Иногда они звонили, и я приезжал посмотреть, что они предлагают. Они понимали, что у меня иные клиенты, чем у них здесь, а так я им помогал в реализации картин. Мои клиенты здесь не покупали, хотя полотна для них я мог купить где угодно. Поэтому такие отношения были выгодны всем.
— Какой источник! Так ручеек, — продолжал Николя на мое замечание.
— Ты жалуешься?
— Нет, конечно. Жажды не испытываю, — и он кивнул на свой стакан с вином, — есть еще на что купить. У меня новое полотно, — продолжил он, — вчера принесли. Что-то есть интересное в нем. Знаешь, Жан, вот чем отличается хорошая работа, так это тем, что вроде бы ничего особенного, а взгляд притягивает. Вот так и она. Посмотришь?
— Посмотрю. Надо дать возможность не высохнуть роднику.
— Как бизнес? — поинтересовался Николя.
— Не жалуюсь.
— Ты никогда не жалуешься.
— А надо?
— Не стоит опускаться до подобного. Мужчина должен уметь держать удар.
— Пока не бьют. Но хочется чего-то более масштабного.
Николя ухмыльнулся: — Ты здесь ищешь масштабное? Разве только построить новый Париж.
— Париж оставим таким, каким он есть. Теперь так не строят.
