— Не слушайте его! — снова заорал Бланг. — Он скажет что угодно, только бы избежать смерти!
— Смерти?! — возмутился Лукус. — И это говоришь ты, охотник за демонами? Который, скорее всего, не видел ни одного демона в своей жизни? Смотри!
Белу подошел к Сашке, отстраненно стоящему посередине круга, взял его руку и быстрым движением сделал надрез. На ладони мгновенно набухла полоска крови. Алые капли упали на каменную мостовую.
— Видите? Это кровь человека! — крикнул Лукус. — Все знают, что кровь демона черная! Что?.. — Травник подошел вплотную к опешившему верзиле. — Скольких безвинных людей ты уже загубил вместе со своим псом?!
— Смотрите! — неожиданно рассмеялся Дан, до этого момента стоявший как засохшее дерево. — Смотрите!
Пес, только что пытавшийся порвать толстый канат и скаливший огромные зубы, теперь лежал в пыли и, положив голову на передние лапы, еле слышно поскуливал, виляя при этом хвостом.
— Пошли, Саш, — сказал Лукус, бросив взгляд на обескураженного верзилу, к которому уже подбирался остервеневший корчмарь. — Вот и стража наконец проснулась и движется в нашу сторону от крепостных ворот. Пошли отсюда. До тех пор пока не произойдет что-нибудь более выдающееся, мы самые знаменитые элбаны в городе. Мне это очень не нравится. Хуже может быть только одно…
— Если следующее выдающееся событие опять произойдет с нами, — неожиданно продолжил Дан.
— Точно! — Лукус озадаченно вернул в ножны меч. — Да что с тобой? Пойдем!
— Да, — согласился Сашка, словно только что вернувшись из забытья.
— Пошли, — повторил Лукус и, понизив голос, спросил чуть слышно: — Что ты сделал с псом?
— Я открылся ему, — негромко сказал Сашка.
В какой-то момент жизни Сашка понял, что отличается от других людей. Он всегда знал, что чувствуют окружающие. Дома, в школе, в армии. Сашка не читал мысли, он ощущал состояния. Ему казалось, что человек, переживающий затруднения, — хмурится, человек, испытывающий боль, — искажает лицо гримасой. Прошло немало времени, прежде чем Сашка понял, что люди не любят, когда их видят насквозь. Вначале он только удивлялся. Ему казалось странным, что учитель, выпытывающий, кто сжег классный журнал, не видит очевидного. Вон тот ученик, снедаемый ужасом, безусловно, сделал это. А стоящие за его спиной двое сорванцов при этом присутствовали, потому что знание светится в их глазах. Учитель этого не видел. Он с одинаковой угрюмостью осматривал всех, подозревая каждого.
Виновник признался. Сначала испуг метнулся в его глазах, когда Сашка подошел и потребовал признания. Потом начались угрозы, но Сашка не боялся драки. Отец научил его не бояться. Не закрывать глаз. Даже когда против тебя выстраиваются трое. Главное — победить липкий страх, хватающий за колени в первый момент, потом наступает легкость. Сашка выстоял, но это не разрешило проблему. Виновник храбрился и не уступал. И тогда в отчаянии от собственной беспомощности, не осознавая, что он делает, Сашка мысленно заставил парня признаться, внушил, что тот должен сказать при всех, что это сделал именно он, а не страдающий из-за беспочвенных подозрений классный лоботряс. Мальчик признался, но удовлетворение не наступило. Сашке показалось, что он сам сделал что-то гадкое. Маленький негодник сломался. Он признавался так, словно каждое слово из него выдавливали пытками. А потом заплакал.
Сашка пришел домой и стал ждать отца. Тот пришел поздно, переоделся, с интересом поглядывая на маленького человека, поужинал, затем сел напротив. И Сашка рассказал обо всем так, как смог. Отец помолчал, посадил его на колени и сказал, что так же, как правильны его ощущения других людей, правильны и ощущения собственных поступков. И если ему кажется, что он поступил гадко, значит, именно так он и поступил. И что не бывает правды или добра, достигнутого с помощью неправды или недобра. Сашка слушал и верил каждому слову, потому что от отца, как и всегда, исходила уверенность и любовь.
Все наладилось со временем. Детство закончилось. Сашка так и не встретил после отца другого человека, который без лишних расспросов, только взглянув в глаза, увидел бы все, что творится у него внутри. Он никому и никогда не говорил о своих способностях. Только старался избегать людей, пронизанных злобой, и держаться тех, от кого исходило тепло. Что греха таить, он пользовался этим, хотя и чувствовал себя неуютно. Сашке казалось, что он подглядывает за людьми. Словно читает чужие письма. Может быть, поэтому он всегда предпочитал уединение?
