Отряд вышел из Заводья через северные ворота еще затемно. Визрул и Танг молча поклонились спутникам, Рала сунула Дану в руки корзинку со свежей выпечкой, подошла к Линге, выглядевшей смущенно в подаренной одежде, притянула ее к себе, поцеловала и быстро ушла в дом.
— Вот тебе и радды, — задумчиво бормотал Хейграст, пока отряд пробирался, распугивая городских собак, по спящим улочкам Заводья.
Сонный стражник некоторое время вглядывался в медальон короля Даргона, затем неумело вписал имена путников в еще чистую с утра восковую дощечку и, зевая, поднял железную решетку. Через долину полз клочковатый туман, подступая к подножиям холмов, которые поднимались по правую руку путников и плавной дугой уходили на северо-восток. Шатры гвардии вместе с кострами и зыбкими тенями караульных остались слева. Примерно через полдюжины ли, когда Алатель показал край над изрезанными морщинами скулами холмов, из тумана вынырнул конный разъезд дерри. Без лишних слов старший потребовал подорожную, внимательно разглядел королевский знак и снова исчез в тумане. Хейграст одобрительно крякнул.
— Конечно, Бродус умница, но кое-чему ему следовало бы поучиться в салмской гвардии, — заметил он.
— Он уже учится, — прошептал Лукус и поправился: — Надеюсь.
Хейграст вздохнул, затем пришпорил Аена и догнал Лингу, которая неожиданно повернула коня, намереваясь углубиться в густеющий на глазах лес.
— Разве нам не по дороге? — спросил он.
— По дороге, — кивнула Линга. — Но дорога здесь одна, и воспользоваться ею может кто угодно. Мы пойдем вдоль ручья. Он начинается в Змеином источнике, бежит по ущелью, минует Розовый Камень, а затем, пропетляв по лесу многие ли и превратившись в узкую речушку, впадает в гнилую топь недалеко от Лысого холма. Лес здесь густой, почти непроходимый, троп для конных нет, но ручей мелкий и довольно широкий, а его дно каменисто. Лошади прекрасно пройдут, а риск встретить на нем раддскую или кьердскую конницу невелик.
— Хорошо, — кивнул Хейграст. — Лукус, не отставай от Линги, мы будем держаться, как обычно, в полуварме шагов позади.
Отряд углубился в лес, под копытами лошадей зачавкало, в воздухе запахло сыростью. Деревья сгрудились, превращаясь в непроходимую чащу. Дан наклонился и испуганно прошептал в спину Хейграсту:
— Это кабанья тропа. Но мне показалось, что на ней волчий след!
— Ты прав, — согласился Хейграст. — След волчий. Но когда представишь себе, какие еще следы могли оказаться на этой тропе, волчьи воспринимаешь с радостью. В этих краях элбаны нечастые гости. Только за холмами к северу есть стойбища шаи. Они крепко держатся за свою землю, но и им приходится нелегко.
Тиир, который неотступно следовал за Даном, что-то сказал, подхватывая выпрямляющуюся ветвь.
— Он говорит, что эта местность очень похожа на восточные окраины Дарджи, — перевел Саш. — За день-два пути до Мглистого хребта лес становится сырым, хотя болот вроде как и нет. Деревья чахлыми. Дышать трудно. Затем внезапно исчезает трава, и деревья превращаются в изогнутых уродцев, которые чернеют и съеживаются. Земля в этих местах покрыта коркой. Путник, ступивший на нее, будет долго болеть. А если проведет на ней больше дня, непременно умрет. Силы покидают несчастного. Дух проваливается в непроглядную черноту, словно тело не может удержать его в себе. А если путник поднимет голову, он увидит на склоне Мглистого хребта ненавистную башню страха.
— Хейграст, — раздался в наступившей тишине свистящий шепот Линги.
Нари поднял руку и медленно тронул коня вперед. За поворотом русла, присев на корточки рядом с Лукусом, Линга рассматривала что-то.
— Что случилось? — спросил Хейграст.
Лукус молча кивнул в сторону. Дан подъехал ближе и увидел, что густой кустарник на северном берегу ручья утоптан, тонкие стволы деревьев сломаны и раздавлены, словно через них, беспорядочно топая и не разбирая перед собой дороги, прошла толпа пьяных крестьян.
— Архи, — прошептала Линга. — Босые. Голодные. Четверо. Один очень большой. Больше, чем два твоих роста, нари. Они продрались через чащу, ступили в ручей и пошли по нему в сторону Змеиного источника. Это было два или три дня назад.
