— Хорошо, — безучастно отозвалась Роза.
Он не притронулся к ней, но когда она пошла в сторону виллы, сказал:
— Прости, Роза. И знай: я никогда не пожалею об этих днях на вилле.
— Я тоже.
Роза вернулась в дом и стала собирать вещи. Вскоре прилетел вертолет, чтобы доставить ее в столицу.
Макс ждал Розу у двери в спальню. Как только она вышла, он тихо произнес:
— Прощай, сладкая Роза.
Слезы душили ее. Девушка издала невнятный звук и отвернулась.
— Прощай. И… спасибо тебе.
Макс положил руку ей на плечо, и Роза, не смея дышать, подняла на него глаза. Сейчас Макс казался ей старше, чем был на самом деле. Лицо его стало строгим, возле рта залегли глубокие морщины. Он склонился к ней и поцеловал в лоб.
— Из тебя получится великолепная королева. Будь счастлива.
— А ты — будешь?
— Я верю, что со временем отступает даже самая великая скорбь.
— Неужели? — сказала она просто. — Прощай, Макс.
К тому времени, как самолет приземлился в Новой Зеландии, новости уже разлетелись по всему миру. Даже здесь газеты пестрели сообщениями о великом скандале в самой богатой семье мира. Газеты писали о надвигающемся кризисе, а глянцевые журналы делали акцент на давнем романе королевы Евы и винодела Джованни, добавляя к истории фотографии наследников, уже отказавшихся от трона.
Но ни в одну газету не просочилась информация о тех драгоценных днях, которые Роза провела в объятиях Макса.
Возле их квартиры поначалу крутились репортеры, но когда Кейт отказалась давать какие-либо комментарии, те сдались.
Родные Розы оказали ей всяческую поддержку. Король лично позвонил и, сообщив, что вся семья закрылась в замке и хранит молчание, попросил девушку не вступать ни в какие отношения с прессой.
Никто в лаборатории не упоминал о скандале, хотя начальник Розы однажды вызвал ее к себе и предложил взять отпуск, если это необходимо.
Вскоре после своего возвращения в Новую Зеландию, Роза наткнулась на интервью какой-то дальней родственницы жены Джованни, которая очень грубо отзывалась о королевской семье.
— Радуйся, — ободряла ее Кейт, — все могло сложиться еще хуже. По крайней мере, во всей этой суете никого не убили, а в статье нет ничего о наркотиках и детском рабстве.
— Королевская семья никогда не была замешана ни в чем подобном.
— Вот и хорошо. А ты, кажется, все-таки победила эпидемию на нирольских виноградниках. Как твои исследования?
— Нормально.
Кейт больше ничего не спросила о Нироли, и Роза была благодарна ей за это.
Жизнь без Макса стала пустой и серой. День за днем до самого конца Розе придется пребывать в своей скорби. Ночью он снился ей, днем все мысли были заняты только им. Боже, как ей хотелось получить хотя бы намек на то, что и он не забыл о ней. И о том времени, когда он учил ее быть женщиной.
Его женщиной.
Так легко было убеждать себя, что у нее останутся эти дни, чтобы помнить, но тогда Роза и подумать не могла, насколько горькими могут быть такие сладкие воспоминания…
— Кто-то стучит, — произнесла Кейт, прервав тяжкие мысли Розы. — Я посмотрю, кто там. — Вскоре подруга вернулась в комнату, заметно обеспокоенная. — Журналисты. Хочешь видеть их?
— Господи, нет.
Зазвонил телефон. Кейт сняла трубку и, выслушав, ответила:
— Вы можете доказать это?
Кейт убрала трубку от уха и прикрыла ее рукой:
— Он говорит, что является личным секретарем твоего деда.
Роза сделала глубокий вдох и подошла к телефону. Секретарь короля сообщил ей, что Макс больше не наследник трона, что Роза должна быть готова ко всему и чтобы она не говорила с журналистами.
Роза согласилась со всем, но когда на том конце провода раздались короткие гудки, она едва не выронила трубку из дрожащей руки и всхлипнула.
— Я сварила кофе, — сказала Кейт. — Выпей, — скомандовала она, добавив в напиток немного бренди. — Ну? Что еще придумали для тебя твои родные? — Очередной стук в дверь заставил Кейт подойти к окну. — Чертовы репортеры. Что-то случилось, уж очень хищные у них лица. Может, расскажешь, что происходит?
Роза кивнула и поведала Кейт свою историю, умолчав, однако, о своих чувствах.
— Кажется, мне тоже не помешает немного бренди.
