Должно быть, я на мгновение потерял сознание, но боль привела меня в чувство. Шендон за это время успел сделать еще один шаг и был совсем близко, а весь мир вместе со мной скользил в ад. Я посмотрел на обрубок его руки, на глаза маньяка, на рот, открытый для того, чтобы расхохотаться или что-то сказать напоследок. А потом я поднял левую руку с помощью правой и сделал нужное движение пальцами… Я невольно вскрикнул, когда боль пронзила палец.
Его голова отделилась от туловища и полетела вниз, последовав за моей женой и лучшим другом в бездонную трещину. Обезглавленное тело рухнуло на землю, и я смотрел на него, пока не провалился в яму беспамятства.
Когда я очнулся, уже светало. Сверху по-прежнему накрапывал дождь. Моя правая нога была сломана примерно в восьми дюймах над коленом — скверная и болезненная рана. Хорошо хоть мелкий дождик пришел на смену урагану. Да и земля больше не вздрагивала. Но когда я приподнялся на локтях и огляделся, то от потрясения даже забыл на мгновение о боли.
Большая часть острова исчезла, погрузившись в Ахерон, а оставшаяся изменилась до неузнаваемости. Я лежал на широком плато всего лишь футах в двадцати от водной глади. Дом исчез, а возле меня валялся обезглавленный труп. Я отвернулся и стал обдумывать положение, в котором оказался.
Затем в свете догорающих факелов вулканов, что освещали кровавый пир минувшей ночи, я медленно протянул руку и стал снимать с себя камни. Один чертов камень за другим.
Боль и монотонное повторение движений предохраняют от мыслей, притупляя восприятие.
Даже если боги действительно существуют, что это меняет? Что они значат для меня? Я снова вернулся в шкуру человека, появившегося на свет примерно тысячу лет тому назад, только теперь со сломанной ногой. Если боги существуют на самом деле, то мы — всего лишь пешки в их играх. Да пошли они все…
— Это относится и к тебе, Шимбо, — сказал я. — Больше ко мне и не приближайся.
На кой черт мне искать справедливость там, где ее нет и в помине? А если и есть, то не для таких, как я.
Я вымыл руки в ближайшей луже. Боль в обожженном пальце немного утихла. Вода была реальна, как земля, воздух и огонь — лишь их существование я не подвергал сомнению. Примем это за аксиому и не будем вдаваться в подробности. В конце концов, в основе всего лежат вещи, которые можно потрогать или купить. Если я смогу подольше удержаться на плаву, то обязательно завоюю рынок этих товаров, и каких бы Имен они там ни напридумывали, плевать — все, что есть в этом мире, будет принадлежать мне. И пусть они кусают локти. Я буду владеть Большим Деревом — Деревом Познания Добра и Зла.
Я откатил в сторону последний камень и на секунду расслабился — я был свободен.
Теперь осталось лишь добраться до энерговвода и спокойно отдыхать. Вечером над этим районом должна пролететь «Модель Т». Раскрыв свой разум, я почувствовал, что где-то слева от меня есть кто-то живой. Я немного отдохнул, потом сел и выпрямил ногу при помощи рук. Когда боль несколько утихла, я разорвал штанину и увидел, что перелом закрытый. Я перевязал ногу настолько крепко, насколько это было возможно без шины, сверху и снизу от места перелома, потом медленно, очень медленно, перевернулся на живот и пополз в направлении энерговвода, оставив труп Шендона мокнуть под дождем.
По ровному месту ползти было не так уж тяжело, но когда пришлось затаскивать себя на десятифутовый склон с наклоном градусов в сорок пять, то я так выдохся, что некоторое время был не в силах даже выругаться. Чертов склон оказался не только крутым, но еще и скользким.
Я оглянулся на Шендона и покачал головой. Он словно предчувствовал, что ему будет дана еще одна попытка. Вся его жизнь служила тому подтверждением. Бедняга… Я почувствовал укол жалости. Он был так близко к цели. Но ввязался в скверную игру в неподходящее время и в неподходящем месте, совсем как мой брат. И где теперь его голова и рука, хотел бы я знать?
Я пополз дальше. До энерговвода было всего несколько сотен ярдов, однако я выбрал более длинный, но, как мне казалось, менее трудный путь. Однажды во время отдыха мне почудилось, будто слышится чье-то всхлипывание, которое прекратилось так быстро, что я не успел определить направление, откуда оно доносилось.
