— Прости.
— Со мной все в порядке, ясно?
— Я. Вижу.
— Никогда больше не делай этого.
— Прости. — Полыхающий зрачок собаки следил за Рендером. Рендер отвел взгляд.
— Не ругайте так беднягу, — вступился он. — Просто Зиг решил, что вы заболели, и поехал за доктором. Разве он не прав? Вам его благодарить, а не ругать нужно.
Не смирившись, Зигмунд еще раз пронзил взглядом Рендера и закрыл глаза.
— Когда он ведет себя плохо, я всегда даю ему понять, — наставительно закончила Эйлин.
— Допустим, — сказал Рендер, делая глоток кофе. — И раз уж я здесь, давайте побеседуем на профессиональные темы. Я тут кое-что сочиняю, хотелось бы услышать квалифицированный отзыв.
— Отлично. Жду пояснений.
— Сейчас поясню. Во-первых, как вы считаете: отличаются ли друг от друга основные мотивы самоубийств в разных странах?
— Мое веское мнение — нет, не отличаются, — сказала Эйлин. — Психические расстройства могут приводить либо к депрессиям, либо к буйному помешательству; если они выражены достаточно сильно, то они могут спровоцировать акт самоуничтожения. Вы спрашиваете о мотивах, — продолжала она, — и я полагаю, что в основном они одинаковы. В моем понимании это один из основных атрибутов человеческого бытия, и здесь — точка пересечения всех культур и всех эпох. Я думаю, что, не изменив самой сути человека, тут ничего не изменить.
— О'кей. Принято. Что же является побуждающим фактором? Пусть человек неизменен, но ведь его окружение меняется. И если мы возьмем ситуацию, в которой человек сверхзащищен, то как, по-вашему, — в большей или меньшей степени он сумеет противиться факторам, толкающим его к умопомешательству?
— Хм. Желательно, чтобы вы конкретизировали свой пример, однако в любом случае, полагаю, все зависит от самого человека. Но теперь я вижу, куда вы клоните: массовая предрасположенность людей прыгать в окна ни с того ни с сего, тем более что окно само распахивается перед вами по вашему приказу, — восстание изнывающих от скуки масс… Я не разделяю эту концепцию. Мне она не нравится.
— Я тоже, хотя я имел в виду, так сказать, символические самоубийства — функциональные расстройства, вызванные неадекватными, ничтожными поводами.
— А, да-да. Ваша последняя лекция: автопсихомимесис. У меня сохранилась запись. Красиво, но не слишком убедительно.
— Теперь и я это чувствую. Поэтому хочу переработать целиком главу, которую для себя называю «Танатос в стране чокнутых ангелов». Да, инстинкт саморазрушения дает знать о себе все сильнее.
— Хорошо, допустим, я вам дам скальпель и предоставлю в ваше распоряжение труп — вы сможете вырезать этот инстинкт и показать его мне?
— Сомневаюсь, — произнес Рендер притворно-ироничным тоном. — Думаю, у трупа он уже весь израсходован. А вот если найдется доброволец, то уже одним своим поступком он докажет мою правоту.
— Неопровержимая логика, — улыбнулась Эйлин. — Принесите еще кофе, ладно?
На кухне Рендер налил кофе, добавил баккарди, выпил стакан воды и вернулся в комнату. Эйлин сидела в той же позе; Зигмунд тоже лежал, не шевелясь.
— А чем занимается Ваятель в свободное от Ваяния время? — спросила Эйлин.
— Тем же, чем и все простые смертные: ест, пьет, спит, разговаривает, встречается с друзьями, и не только с друзьями, путешествует, читает…
— А вы умеете прощать?
— Не всегда. Почему вы спросили?
— Простите меня. Я сегодня слишком резко обошлась с одной женщиной, ее фамилия де Виль.
— О чем же вы говорили?
— О вас. Она мне наговорила такого, что, кажется, право, лучше бы мне и не рождаться на свет. Вы собираетесь на ней жениться?
— Нет, брак — это нечто из области алхимии. Когда-то эта идея мне очень помогла, но теперь в ней нет необходимости.
— Хорошо.
— И что вы ей сказали?
— Выдала ее карту с результатами обследования. Диагноз: сука. Рекомендации: физиотерапия и хороший намордник.
— Вот как. — протянул Рендер.
— Она порвала ее и швырнула мне в лицо.
— Интересно, почему бы это?
Эйлин улыбнулась и пожала плечами, чертя пальцем на скатерти квадратный узор.
— «Вы, старики и молодые, ответьте, — что такое ад?» — вздохнул Рендер.
— Думаю, ад — это страдание от неспособности любить, — подытожила Эйлин. — Разве Достоевский не прав?
