Одежды на нем никакой — только шитый бисером кошель, привязанный тесемками к ляжке, чтобы не трепало ветром, да за спиной висит кривой меч. По должности он боцман, это высокий пост для мужчины на курсовикском корабле; и, как таковой, безусловно входит в число любовников Драгойки. По натуре он вспыльчив, сварлив и предан своим госпожам, как собака. Флэндри он нравился.
Ферок взял подзорную трубу и обвел ею горизонт. Это было местное изобретение. Курсовики — центр наиболее развитой сухопутной культуры Старкада.
— Пока ничего не видно, — сказал он. — Как ты думаешь, может та летучая лодка напасть на нас?
— Сомневаюсь. В ней скорее всего прилетели мерсейские советники, а меня обстреляли, потому что я по своим приборам мог бы понять, что делается у них внизу. Теперь они уже, наверное, вернулись в Кимрайг. — Флэндри помялся и продолжал: — Мерсейцы, как и мы, редко участвуют в боевых действиях — а если и участвуют, то как отдельные офицеры, не как представители своего народа. Никто из нас не хочет вызывать противника на такой же шаг.
— Боитесь? — обнажил клыки Ферок.
— За вас, — почти честно ответил Флэндри. — Ты не имеешь понятия, во что может наше оружие превратить целый мир.
— Целый мир? Прямо в голове не укладывается. Пусть уж Сестры над этим думают. Не моего мужского ума это дело.
Флэндри отвернулся от моря и обвел взглядом корабль. «Стрелец» — большое судно по старкадийским меркам, почти на пятьсот тонн, широкое в бимсах, высокое в корме; на носу высится резная фигура — изображение духа-хранителя. Посередине надстройка, в которой помещаются камбуз, кузница, плотницкая и арсенал. Все окрашено в яркие цвета. На корабле три мачты — вверху на них желтые прямые паруса, внизу косые; сейчас «Стрелец» идет на косых и на кливере. Команда занимается своим делом на палубе и на снастях. Здесь тридцать матросов мужского пола и полдюжины женщин-офицеров. Корабль направлялся с грузом дерева и специй из порта Уянки на острова Цепи.
— Какое оружие у нас имеется? — спросил Флэндри.
— Терранская пушка, — ответил Ферок. — Пять ваших винтовок. Нам предлагали больше, но Драгойка сказала, что сначала надо обучить больше матросов ими пользоваться. А еще у нас мечи, пики, арбалеты, ножи, вымбовки, зубы и ногти. — Он показал на сеть, пропущенную под килем с обоих бортов. — Если она начнет трястись, значит, шираво пытаются продырявить нам днище. Тогда мы нырнем. Тебе это будет легче, ты для этого оснащен.
Флэндри поморщился. Его шлем годился и для подводных условий — на Старкаде концентрация растворенного кислорода почти такая же, как в воздухе Терры. Но ему совсем не улыбалось схватиться с существом, для которого подводный мир — родная среда.
— Зачем ты здесь? — продолжал беседу Ферок. — Ради забавы или ради добычи?
— Ни то ни другое. Меня сюда прислали. — Флэндри не стал говорить, что во флоте полагают, будто Старкад — как раз то место, где подающие надежды молодые офицеры могут получить полезный опыт. Уж очень несолидно это звучит — «подающие надежды». Мичман спохватился, что и так проявляет недостаточную боевитость, и поспешно добавил: — Если бы не это, я бы и сам вызвался — ведь тут есть возможность сразиться.
— Говорят, у вас женщины подчиняются мужчинам. Верно это?
— Случается. — Мимо прошла вторая помощница, и Флэндри проводил ее взглядом. Округлая фигура, темно-рыжая грива струится по спине. Груди полнее и тверже, чем у любой терранки, не прибегающей к искусственным ухищрениям, а нос почти гуманоидный. Всю одежду заменяют несколько золотых браслетов. Но от терранки она отличается не только с виду. Она не вырабатывает молока; младенцы получают из ее груди чистую кровь. Ее пол — более творческий, более развитый в умственном отношении — не занимает подчиненного положения ни в одной из культур и доминирует на островах вокруг Курсовиков. «Быть может, — подумал Флэндри, — в основе этого лежит тот простой факт, что в женском теле больше крови и она у них быстрее восстанавливается».
— Кто же тогда поддерживает порядок у вас на родине? — любопытствовал Ферок.. — И почему вы до сих пор не поубивали друг друга?
