— Устроить? Вы? — поднял брови Энрикес. — Мичман Флэндри собственной персоной?
— Да, сэр. Вы ведь уполномочены поступать по собственному усмотрению, не так ли? То есть, когда возникает чрезвычайная ситуация, вы вправе принимать те меры, которые считаете нужными, не запрашивая штаб. Это так?
— Разумеется. Сражения в атмосфере свидетельствуют об этом. — Энрикес подался вперед, забыв о сарказме.
— Так вот, сэр, сейчас у нас чрезвычайная ситуация. Вам нужно сохранить дружеские отношения с курсовикянами. Но, как видите, из всех терран они считаются только со мной. Так уж они устроены. У них варварские понятия, они привыкли знать своих вождей; правительство, которое где-то далеко, для них не правительство; они верят, что связаны со мной узами крови и все такое. Так что, если вы хотите сохранить с ними союз, вам придется заключить договор со мной. Хоть я и ренегат.
— Дальше что?
— Дальше то, что, если вы не вышлите в космос разведку, я скажу, чтобы Сестры расторгли союз.
— Что? — опешил Энрикес. Драгойка ощетинилась.
— Я сведу на нет все усилия терран, — сказал Флэндри. — Терре нечего делать на Старкаде. Нас сюда заманили, провели и одурачили. Когда вы представите вещественные доказательства, фотографии и замеры, мы все отправимся восвояси. Черт, да ставлю восемь против одного, что и мерсейцы отправятся домой, как только старый Рунеи узнает о том, что вы сделали. Сначала, конечно, надо будет отправить курьера, чтобы Рунеи с помощью своих кораблей не заставил нас умолкнуть навеки. Но потом свяжитесь с ним и скажите ему все.
— В этой системе нет терранских боевых соединений.
Флэндри усмехнулся — кровь так и пела в нем.
— Быть не может, чтобы Империя проявила такую глупость, сэр. Нужно же как-то застраховать себя от возможного стягивания сюда мерсейских сил. Уж несколько-то кораблей должны курсировать поблизости. За ними можно послать. Кружным путем, чтобы мерсейцы подумали, будто это очередной обратный рейс. Верно?
— Что ж… — Энрикес встал. Драгойка осталась на месте, но крепче стиснула рукоять меча. — Однако вы еще не открыли своей грандиозной тайны.
Флэндри назвал ему цифры. Энрикес стоял, прямой как тотемный столб.
— Это все?
— Да, сэр. Больше ничего и не требуется.
— И как же вы их толкуете?
Флэндри объяснил.
Энрикес молчал долго. В переулке Шив гудели тигране. Адмирал подошел к окну и взглянул вниз, а потом на небо.
— Вы верите в это? — с полным спокойствием спросил он.
— Да, сэр. Больше ничего не подходит, а у меня было много времени, чтобы испробовать. Готов поручиться головой.
— Готовы, значит? — обернулся к нему Энрикес.
— Я это уже делаю, сэр.
— Возможно. Допустим, я вышлю разведку. Как вы сами сказали, она рискует нарваться на мерсейские пикеты. Пойдете вы с этим отрядом?
У Флэндри загремело в голове.
— Да, сэр! — крикнул он.
— Хм. Вы мне настолько доверяете? Это было бы желательно. Вы испытаете на себе истинность ваших утверждений, и у вас есть особый опыт, который может пригодиться. Но если вы не вернетесь, нам несдобровать.
— Курсовики вам больше не понадобятся, — сказал Флэндри. Его охватила дрожь.
— Это в том случае, если ваши предположения правильны. — Энрикес не двигался с места. Тишина сгущалась. Наконец адмирал сказал: — Очень хорошо, мичман Флэндри. Обвинения против вас временно снимаются, и вы поступаете в мое распоряжение. Вернетесь со мной в Хайпорт и будете ожидать там дальнейших приказаний.
Флэндри козырнул, преисполненный радости:
— Есть, сэр!
— О чем вы говорили, Домманик? — обеспокоенно привстала Драгойка.
— Извините, сэр, надо ей сказать. — Флэндри перешел на курсовикский: — Недоразумение разрешилось, по крайней мере, на ближайший срок, Я ухожу со своим капитаном.
— Г-р-р, — потупилась она. — А что потом?
— Ну, потом… мы сядем на летучий корабль и пойдем на битву, которая может положить конец всей этой войне.
— У тебя нет ничего, кроме его слова, — возразила она.
— Разве ты не считаешь его достойным доверия?
— Да. Но я могу ошибаться. И многие Сестры заподозрят здесь хитрость, не говоря уже о простом народе. Мыс тобой связаны кровью. Думаю, будет лучше, если и я пойду с тобой. Это послужит залогом.
