— Какая разница, во сне мы или нет? — Кирилл перестал усмехаться. — Я хочу нанять тебя на работу за вполне реальные деньги.
— Что значит «за реальные»? — Он все же сумел меня заинтриговать.
— Очень просто. Работать будешь здесь, а деньги получать там. Более чем реальные.
— Там? Не во сне?
— Конечно. Думаешь, ты такой прямо талантливый сценарист, что тебя без рекомендаций взяли на крупную студию, работающую на телевидение? Знаешь, дорогой, сколько людей на твоем месте уже побывало? Примерно столько же, сколько розыгрышей различных лотерей прошло с середины девяностых годов. Поначалу людей просто вышвыривали после съемок. Позже платили долларов тридцать и тоже вышвыривали. А ты сразу отгреб три сотни. За красивые глаза?
— За что же тогда?
— За то, что ты очень хороший снайпер. За то, что ты сейчас не у дел. А мне как раз нужен хороший снайпер, умеющий обращаться с тяжелой крупнокалиберной винтовкой.
— Здесь?
— Да.
— А если я откажусь? Что будет с моими деньгами?
— Не знаю. Сто пятьдесят долларов ты заработал на съемках, так что ими ты распорядишься по собственному усмотрению. А вторая половина, полученная в качестве премии, пойдет коту под хвост. Может быть, их украдут, может, потратишь на какую-нибудь глупость.
— Очень интересно. — Я не знал, как на все это реагировать, верить или нет, принимать всерьез или плюнуть.
— И с работой на студии тоже придется распрощаться, — со вкусом добавил Кирилл. — Ты ведь не сценарист, понимаешь? Ты снайпер. И нужен ты мне именно как снайпер. Сценаристов я из училища пачку найму за копейки. За обещание карьеры. И будут работать.
— А снайперов мало?
— Тех, кто не у дел, действительно мало. Я не могу нанимать тех, кто служит. А кого мог, всех уже нанял. Здесь есть свои трудности с подбором кадров. К тому же тяжелая снайперка, ты же сам знаешь, вещь особая.
— Я остался последним, кого ты можешь нанять?
— Нет, конечно. В реальности идут войны, народ обучают, потом увольняют. И большинство попадает ко мне. Ну, те, конечно, кто того стоит. Пушечное мясо мне не нужно, мне нужны победители.
— Тогда это не ко мне.
— Хреново ты себя ценишь, Саша. Я погонял тебя на тренажере и теперь знаю тебя лучше, чем ты. Не вдаваясь в подробности, ты годишься, дело лишь за твоим согласием.
— Так, хорошо, — мне надоело упираться впустую. — Давай поговорим об условиях.
— Условия очень простые. Ты воюешь здесь, а деньги получаешь там. Шесть сотен, как договаривались, в качестве сценариста и три тысячи за здешние подвиги в качестве снайпера.
— Долларов? — от неожиданности суммы я несколько опешил.
Это было в десять раз больше, чем я получал за реальную службу.
— Конечно. И это не предел, я тебя уверяю. Хеберсон вон младше тебя по званию, служит при штабе, чуть ли не писарем, а получает пять косарей на руки. С учетом того, что налогом такое жалованье не облагается даже в Америке, он весьма доволен. В России же это еще более приличные деньги. Но есть условие. Вообще-то я с него начал, но ты меня грубо прервал. Хорошо было бы, если бы в следующий раз ты так не поступал. Ладно?
— Субординация?
— Типа того. Так вот, дорогой, жалованье я тебе буду платить независимо от трудности задания, независимо от того, на базе ты будешь торчать несколько снов подряд или надрываться в тяжелых боях. Может, вообще ты мне здесь не будешь нужен и у тебя будут обыкновенные сны, без войны. Деньги ты будешь получать независимо от всего этого — каждый месяц. Но если погибнешь в бою — все. Кормушка захлопнется. Ты не получишь более ничего, и со студии тебя тоже уволят.
— А если не в бою ?
— Нет разницы. Если хоть как-то умрешь во сне, я утрачу к тебе всякий интерес. Так что осмотрись поначалу, на амбразуры не кидайся.
— Понятно. Таким образом дается стимул халявщикам? — догадался я.
— И это тоже. Закон вступил в силу с момента встречи с лейтенантом Хеберсоном, поэтому я и не советовал тебе пускать себе пулю в лоб. В общем, мне нужны победители, а не смертники. И имя у тебя подходящее. Искандар.
— Да?
— Так персы называли Александра Македонского. Всю Ойкумену захватил, шельмец.
— Завидуешь? — я позволил себе усмехнуться.
