— Живым, естественно. Во-вторых, отдавая тебе сильфонтцев, я превращаюсь в предателя Русенты.
— Нет, конечно… Хоть ты и не достоин этого, но прочитаю тебе маленькую лекцию. Ты заключаешь со мной сделку, и твоя сторона получает выигрыш.
— Да ну?
— Вот тебе и «да ну»! Если мы договариваемся, то нам достаётся тайна, а вы сохраняете двоих разведчиков, да ещё накажете спартанского шпиона. Что изменится, если договора не заключать? Ни тайны нам, ни разведчиков вам. Первый результат взаимопозитивен, второй взаимонегативен. Приходя в сделке к положительному результату, ты не становишься предателем. Это наука под названием «софизм».
— Хм… Насколько я слышал, под софизмом подразумевается нечто иное.
— То, что мы, хиванцы, именуем софизмом, и есть софизм. И развею твоё смущение. Ты не первый и не последний скаут Русенты, вступающий с нами в сделку. Не веришь, так спроси у своего телохранителя, он старше тебя и знает больше.
Алекс притих в мучительных раздумьях. Филимонов, как обычно, демонстрировал абсолютную отрешённость от внешних событий — насколько вообще возможно её продемонстрировать, будучи укрытым от посторонних глаз защитным одеянием и маской. Стерёга пыталась укусить через маску пальцы в перчатке, Силач откинулся назад в позе человека, чьи представления о жизни за последние дни несколько раз подряд переворачивались на 180 градусов. А Ник… Ник спал и не ведал, что сию секунду решается, в том числе, и его судьба.
— Идея хорошая, обязательно спрошу. И мне нужно немного времени, чтобы всё обмозговать и привести в соответствие с вашим софизмом. Допустим, шесть часов?
— Три часа. Тебе достаточно трёх часов, и просил ты в два раза больше, чтобы я поделил предлагаемое на два. Я знаком с такими играми. Не будем тратить времени на пустые перепалки. Три часа, и или ты отдаёшь нам людей Сильфонта и уходишь, или вы все умрёте.
— Я имел в виду немного другое. Давай так, ты даёшь мне шесть часов, я возвращаю из них два часа тебе.
— Что-что? — под маской было видно, как выпучились глаза хиванца. Вдруг он довольно протянул: «А-а-а, понял!», и громко заржал.
— Ты хотел дать мне от-кат? Ха-ха-ха! Ты шутишь, значит, ты согласен? Всё, я пошёл, хе-хе. У тебя три часа, потом к вам подойдут солдаты и заберут троих сильфонтцев.
Группа осталась одна. Все, кто бодрствовал, терпеливо ждали, что скажет Алекс, а он не спешил нарушать молчание. Наконец, он заговорил, но слова его были совсем о другом.
— Стерёга, а ты знаешь, что такое ксеногрибок?
— Капитаново пахнущее дерьмо, засунутое в…………. А почему ты об этом спрашиваешь? — последние слова беженки потонули в мощном взрыве хохота Силача и Алекса, от которого подскочил вырванный из сна Ник. Отсмеявшись, эстафету дурацких вопросов принял Силач:
— Слышь, Алекс, ты многие секреты мне растолковал, и про ваши пугалки тоже. Тебя твои за чистосердечность не накажут?
— Ты балда, Силач, я же ребёнок. Налупят ремнём по голой попе.
— Почему по голой-то? — дронийца хватило только на этот вопрос.
— Силач, ты точно балда. Никогда не пробовал налупить ремнём по попе в трусах из шёлкосплава?
Вот теперь закатывались от смеха все пятеро. Даже Ник, всё ещё страдавший после раскрытого обмана с фамилией, тихонько подхихикивал, представив себе, как грозного предводителя их маленькой группы ровно бродяжку из Сильфонта… нет, это невозможно, хи-хи!
Приступ веселья закончился, и Ник внезапно понял, что Алекс смотрит прямо на него.
«Ник, ты меня слышишь? Если слышишь, кивни три раза» — раздалось у мальчика в голове. Ник трижды качнулся в ответ.
«Смотри на меня и мысленно произнеси слово «слышу».
«Слышу».
«Отвечай мысленно. Что такое Несса?».
«Вторая луна. У планеты Хирон две луны, Несса и Фола. Капитан Гарланд дал ей имя в честь кентавра, отравившего Геракла своей кровью. Кентавр — это смертное существо с головой и торсом человека на теле лошади…».
«Достаточно! Ник, и всё-таки, откуда ты знаешь про Хирон, Нессу, Фолу, кентавров?».
«Мама рассказывала…».
«Ник, ты уже обманул меня один раз. Я не буду просить тебя клясться, что это не повторится, потому что клятва будет обманом. Но сейчас ответь мне правдиво. Откуда ты знаешь?».
