Следователь принялся внимательно разглядывать документы.
— Чего ты на рынке торчишь? Спекулируешь?
— Что вы! Я честно. Чего куплю, чего продам. Жить–то надо.
Милиционер проверил его карманы, похлопал по пальто — ничего.
— Имя и отчество? — Следователь неожиданно подался вперед. — Быстро!
— Николай Степанович, — выпалил остроносый.
Следователь разочарованно захлопнул паспорт.
— Бери свои бумаги. Еще раз попадешься — пропадешь!
— Первый и последний. — Остроносый схватил свои бумаги и вышел.
— «Над волной свет луны серебристый…» — Следователь пристально посмотрел на Дубинина.
Милиционер, не говоря ни слова, запустил ему руку в карман шинели и торжествующе вытащил кусок мыла. Дубинин усмехнулся, вынул еще три и положил на стол.
— Что, попался, спекулянт? — возликовал следователь.
— Встать! — крикнул Дубинин.
Следователь вскочил с такой быстротой, словно все время только и ждал этой команды. Усач–милиционер вытянулся и притих в ожидании чего–то страшного и непонятного.
— Пиши: принял от начальника угрозыска капитана Дубинина четыре куска мыла хозяйственного, полученного от спекулянтки во время пребывания под арестом.
— Пожалуйста, документы, — очнулся следователь.
— Вот, — протянул Дубинин.
— А я говорю: оставь машину! — кричал милиционер на точильщика в предварилке.
— А я говорю: не брошу! — кричал точильщик. — Она твоя?
— Ну, черт с тобой! — милиционер привел Леху, не выпускающего из рук станок, в дежурку.
Следователь робко глянул на Дубинина.
— Продолжайте, — сказал тот.
— Скажите, пожалуйста, товарищ, за что задержаны?
— По пьянке, — жалобно признался точильщик.
— На путях лежал, — разъяснил милиционер. — Могло задавить.
— Идите и не допускайте больше подобного. Стыдно, — пожурил Леху следователь, стараясь быть вежливым.
— Очень даже, — повесив на плечо станок, согласился точильщик. У двери он задел точилом косяк, и полевая сумка, слетев с гвоздя, упала на пол.
— Товарищ, — окликнул его следователь, — сумочку потеряли.
Милиционер поднял ее и протянул точильщику. Леха ошарашенно взглянул на сумку.
— Я в первый раз вижу…
— Ну–ка, — заинтересовался Дубинин, взял сумку, открыл и вытряхнул над столом. Посыпались толстые пачки сотенных, опоясанные банковскими бумажными ленточками.
— Так, — выдавил следователь и снял фуражку.
— Откуда деньги? — спросил Дубинин.
— Не знаю, — запинаясь, божился точильщик. — Не моя она.
— Уведите в отдельную, — приказал Дубинин дежурному. И повернулся к следователю: — Как вы считаете, он говорит правду?
— Врет! — не моргнув, выпалил следователь. — Артист! Крупная птица! Каким барашком прикинулся! Видать, он и ограбил сберкассу!
— А я вот что думаю, — сказал Дубинин. — Если б сумка была его, он бы ее так не повесил. Он бы ее держал при себе или, на худой конец, бросил в камере.
— Как же, такие деньжищи бросить! — возразил следователь.
— Жизнь дороже. Пусть даже захмелел, выключился. Когда вы его отпустили, он прежде всего думал бы о деньгах… Все дело в том, что он ее просто не заметил… Нужно его отпустить.
— Не могу.
— Я вам прикажу.
— В письменном виде.
Дубинин сел за стол и стал писать.
— Много сегодня задержанных было?
— Человек сорок. Всех не проверишь, — ответил следователь. — Этот точильщик с утра попал.
Вошел милиционер и стал у двери, ожидая распоряжений.
— Вот мое распоряжение об освобождении. — Дубинин пододвинул листок. — Здесь же расписка в получении тридцати тысяч рублей. Ясно?
— Так точно, — ответил следователь.
— Старшина, проводите меня к арестованному.
Леха–точильщик сидел на лавке и плакал. Увидев Дубинина, он поспешно встал.
— Садись, — сказал Дубинин.
Точильщик сел.
— Не знаю, откуда они! Не знаю!
— Может, и так. Но кто в это поверит? У тебя же их нашли? У тебя. Плохие ваши дела, Коршунов.
— Плохие, чего хорошего… Ни за что посадят. Нету справедливости. Нет ее, правды! — Точильщик заплакал.
— Нет, есть, — возразил Дубинин. — Хочешь найти?
— Да я б!.. Эх! Где мне! — всхлипывал Леха.
— Слушай меня. Я тоже хочу найти правду. Я не хочу, чтобы ты невинно страдал. Но что ты ни при чем, надо еще доказать.
— Верно. — Точильщик вытер рукавом глаза.
— Тогда вот что. Бери сумку. Повесь, где была, и иди.
