Смертей на фронте Дубинин перевидел немало. Там смерть от своей ежеминутности становилась обыденной: не убьешь — тебя убьют. Но здесь, в тылу, гибель друга от руки какого–то бандита — во время такой войны! — выглядела непривычно, странно, не верилось даже.
— Миша, — торопливо начала жена еще с порога, — говорят, что в городе орудует банда. Сорок человек. Все матерые уголовники!
— Чепуха. — Дубинин зажег лампу и помог ей стащить бурки. — Слухи.
— Какие ж тут слухи, если Андрея убили!.. Миш, мы когда поедем?
«Как ей сказать?..» — тоскливо подумал Дубинин.
В дверь постучали.
— Разрешите? — На крыльце стоял сержант Никишов. Из–под фуражки высовывалась полоска бинта.
— Заходи, — пригласил Дубинин.
Сержант обмахнул сапоги веником и проследовал в комнату.
— Вечер добрый, — поздоровался он. — Ну, что думаешь делать, товарищ начальник?
— Какой начальник? — удивилась Надя.
— Михаил Николаевич теперь у нас главный!
— Да, да, — «бодро» подтвердил Дубинин. — Меня назначили вместо Андрея.
Надя напряженно глядела на него.
— Так надо… — Дубинин опустил глаза.
— Вы не переживайте, — вмешался Никишов. — Не на фронте, прямо скажем. В нашей профессии, собственно, нет ничего опасного. Ну, а Андрей… Вышло так…
— Я не расстраиваюсь, чего мне? — Надя улыбнулась. Вернее, улыбнулся только рот, а глаза неподвижно горели лихорадочным блеском.
— Ну, что ты?.. — попытался успокоить ее Дубинин.
— Опять! Господи! — Надя засмеялась. — Да что я, чурка какая? Или я тебе ни к чему? Ты оставайся, оставайся на здоровье! Лови бандитов!
— Хватит! — вскричал Дубинин и нервно заходил по дерюжной дорожке. — Уезжай! Не держу!
— Ну и поеду! — Надя села на табуретку и заплакала.
— И езжай! — еще громче закричал Дубинин. — Давай все схватимся и уедем за Урал! А что тут, — он махнул рукой на окно, — провались все пропадом?!
— Уезжают другие же, Миша, — просительно сказала она. — Ты свое сделал, отвоевал. Ведь здоровьем своим заплатил. Как у тебя кость по ночам ломит, я знаю, не он! — Она со злостью кивнула на Никишова, будто тот был всему виной.
Утром Дубинин вошел в кабинет Молоткова. Здесь было чисто и холодно. На несгораемом шкафу стояли в горшке давным–давно увядшие цветы. При виде цветов возникло в памяти восковое лицо Андрея, венки, музыка…
— Выбросьте, — сказал Дубинин милиционеру. И, когда тот был уже в дверях, добавил, как бы извиняясь: — Засохли ведь.
Появился Никишов.
— Разрешите объяснить положение, товарищ капитан?
— Давай, — буркнул Дубинин и сел за стол.
Дел было много и разных. И во все надо было вникнуть. Но самым главным было все связанное с бандой: побег, захват оружия, ограбление сберкассы, убийство Молоткова…
С чего начать? Хотелось что–то делать немедленно, сейчас же. Но что?..
Снег застлал окно, и на улице ничего нельзя было различить. Дубинин вышвырнул окурок в форточку и вернулся к столу, заваленному бумагами. Тому самому, за которым еще совсем недавно сидел Андрей Молотков. Снова стал просматривать список бежавших бандитов, изучал приметы и клички, документы с перечнем похищенного оружия, дело об ограблении сберкассы, записи всех происшедших в городе событий за последнее время.
— Все какую–то мелочь ловим, товарищ капитан: шпана, спекулянты, жулики — время жалко, — проворчал Никишов, тихо сидящий в сторонке.
— Будь моя воля, — не поднимая головы, сказал Дубинин, — я тебя с таким настроением держать бы в милиции не стал. Мелочь… Эта мелочь у людей последний кусок хлеба изо рта вырывает!
Никишов насупился:
— Я все думаю, а не ушли они из города?
— Здорово было бы — правда? — съязвил Дубинин. — Л если нет? — И снова уткнулся в бумаги. — Вот что, неплохо бы толкучку почаще прочесывать.
— Сеть у нас слишком короткая.
— Ну, хотя бы проверить самых подозрительных. Можно привлечь всю милицию: наших, со станции, дежурных… Организуешь? И комсомольцев хорошо бы, старшеклассников. Этим я займусь.
