– Сухарев досконально выспросил ее о содержании той спонтанной беседы и не обнаружил там ничего ценного.
– Может, Неверова утаила кое-какие подробности?
– Зачем? Это ведь не в ее интересах.
– Возможно, она просто недооценивает важности того, что утаила.
– С чего ты вообще взяла, что она что-то утаила?
– Ну… просто я подумала: Сухарев – не тот человек, которому может довериться такая женщина.
Ратников вперил взгляд в полированную крышку стола, пытаясь вызвать к жизни образ Артема Сухарева, потом раздумчиво кивнул:
– Да, в этом что-то есть. Тогда, может быть, ты сама с ней побеседуешь?
– А этика? – нахмурилась Лиза. – Сухарев и так-то отнесся ко мне… э-э-э… несколько предвзято.
Ратников так удивился, что непроизвольно выпучил глаза и даже пару раз по-совиному моргнул:
– Предвзято? А как же его слащавая любезность, которой он одаривает всех без исключения женщин?
– Никакой любезности. Со мной он ужасно недружелюбен.
– Странно, странно. Весьма странно. Ну да ладно. Если ты говоришь, я тебе, конечно, верю. Тогда, если не возражаешь, скажем, что автор идеи – я сам. В этом случае наш Тёма не станет показывать характер.
Лиза кивнула:
– Конечно, я могу оказаться не права. Здесь нет ничего, кроме женской интуиции…
– А что? Это интересно. Уж чего только мы не использовали в своей работе! А вот женскую интуицию – еще ни разу.
* * *
– Детективы пока ничего не выяснили? – спросил Иван, примериваясь к салату.
– Еще слишком мало времени прошло. – Ольга старалась скрыть свою растерянность и леденящий сердце холод.
Они сидели в небольшом уютном кафе за столиком у окна, и Ольга не сводила глаз с тротуара, бездумно провожая взглядом прохожих, словно следила за рыбками в аквариуме. Иван был поглощен обедом и состояния собеседницы, кажется, вовсе не замечал.
– Я так и не понял, почему ты не рассказала Вадьке, – продолжал он, энергично нагружая вилку едой. – Он умный и порядочный, и, в конце концов, вы с ним давно уже вместе. Речь ведь идет о твоей сестренке. Вадька сам находился в таком же положении, ему одному приходилось присматривать за Любочкой. Он, как никто, должен понять твое беспокойство за сестру.
– Послушай, а почему ты на ней женился? На Любочке? – спросила Ольга, пытливо поглядев на своего визави. Иван удивленно вскинул голову, и она быстро добавила: – Я понимаю, любовь и все такое. Но ведь можно было просто встречаться, не обременяя, так сказать, себя обязательствами.
– Да Вадька бы меня просто убил! – усмехнулся Иван. – Если бы я позволил себе такое – жил с Любочкой во грехе.
После этой тирады он мгновенно смутился и мучительно покраснел. Ольга хмыкнула и покачала головой.
– А как ты думаешь, почему Вадим не хочет идти со мной под венец? – с тоскливой интонацией спросила она. – Он не делился с тобой? Может быть, я чем-то его не устраиваю?
– Знаешь, милая, – Иван отложил вилку и взъерошил волосы на затылке, как делал всегда, когда находился в затруднении, – мы с ним вообще не очень-то обсуждаем такие дела. Думаю, это как раз из-за того, что я женат на его сестре. Понимаешь, какую бы мысль о женщинах я ни высказал, он всегда будет примерять ее к Любочке.
– Я попросила его заехать ко мне днем, – призналась Ольга. – Думаю, пора наши проблемы как-то решить.
– Хочешь поставить его перед выбором: или свадьба, или амба – разбежались?
– Вадима не так-то легко поставить перед выбором. Я уже пыталась, если честно, – смутилась Ольга.
– Н-да, как-то все не вовремя, мне кажется, – пробормотал Иван. – Не лучше ли тебе сначала все же попытаться помочь Жанне? А потом уже разбираться с Вадимом? Что скажешь?
Ольга тут же представила, как Вадим, ее Вадим, дождавшись, пока она отвернется, бросает на Жанну полный обожания взгляд. Ее мгновенно затошнило. Конечно, Иван не догадывается о ее состоянии. А что, если взять сейчас и обрушить на него правду с той же внезапностью, с какой ее обрушили на нее? Она хорошо представляла себе смятение Ивана, человека до мозга костей порядочного во всем, и горько усмехнулась. Нет, черт возьми, люди ничего не знают друг о друге. Живут рядом, дружат, даже женятся, и со временем начинают казаться своим близким прозрачными, как стекло. А на самом деле – они все те же закрытые, непредсказуемые личности. Такими были и такими останутся. Непознанные
