—“dowry”? — удивленно спрашивает Мужчина.
— Приданое! — шепчете вы.
— У моей дочери нет “dowry”. Мы всего лишь нищие белые, — холодно отвечает ваш супруг.
И вы удаляетесь со всем возможным достоинством.
В машине (увы, у вас не роллс-ройс!), Мужчина взрывается.
— Претенциозные сволочи!
— Многие годы с ними обращались точно так же, — мягко замечаете вы, — и в США до сих пор существует Ку Клукс Клан.
Но ваш Господин и Повелитель не слушает.
— Подумать только, я позволил их сыну спать в постели моей маленькой белой красавицы! Никогда себе не прощу! Кстати, придя домой, я разобью его смазливую черную рожу!
— Не смей!
Старое воспоминание поднимается на поверхность вашей памяти.
— …Христос говорил: «Когда тебя бьют по правой щеке, подставь левую».
— Нет уж! Ты с возрастом становишься набожной? В любом случае, в Евангелии есть и ошибочные штуки. Я уже вижу физиономии моих синдикалистов, если я им скажу, что все равны и будут получать одну зарплату. Забастовка мне будет обеспечена.
В пылу теологической дискуссии вы приезжаете домой. Вас встречают крики и всхлипы. Это встрепанная Милая Крошка обливается слезами в своей постели.
— Хоао бросил меня! Он возвращается с родителями в Бразилию. Он меня оставил! После простого телефонного звонка: “Ты всегда останешься первой в моем сердце”… На кой мне надо оставаться первой в его сердце!.. Трус! Он боится своей мамочки! Гадина! Ничтожество! Сукин сын! Никогда я больше не поверю мужчине! Все они сволочи!
— Конечно, ты права. Все сволочи! — соглашаетесь вы, делая мужу знак удалиться.
Вы нежно накрываете несчастную девочку одеялом. Вы задергиваете шторы. Вы целуете вашу бедную оставленную птичку.
— А теперь спи!
Милая Крошка три дня оставалась в обьятиях Морфея. Временами она просыпалась, ныла, просила у вас денег, чтобы вскочить на самолет до Байи и большим швейцарским ножом отрезать уши этому чесоточному псу, предателю и трусу.
Еще одна проблема. Тома, уведомленный об отъезде бразильца (Кем? Консьержкой? Мельхиором? Последний с негодованием отрицает: “Ты же знаешь, я разговариваю только с тобой. А потом, этот ужасный мальчишка никогда не смотрит, куда ставит свои толстые копыта и наступает мне на лапы!”), так вот, юный Тома вцепился в вас как клещ. Как только вы выходили из квартиры, вы видели его на коврике у ваших дверей, в позе лотоса, небритого, нечесанного, с помятой физиономией, умоляющего вас позволить ему увидеть вашу дочь. Всего на минутку. Чтобы поцеловать ей ноги (Да у этого типа просто мания какая-то!) и поклясться ей в вечной любви.
— Она воскреснет! — упрямо повторял он.
Вы усмехались и ускользали в магазин. Он следовал за вами, жалуясь на свою попранную страсть. Все так же сморкаясь в одну из ваших тряпок, он таскал ваши корзины, перегруженные помидорами, апельсинами, фруктовыми йогуртами, и тонной прочих продуктов, необходимых, чтобы насытить вечно голодное стадо. Что, конечно, пошло на пользу артриту вашего правого плеча.
— Она хотя бы спрашивала обо мне? — беспокойно осведомлялся он.
— Нет, — холодно отвечали вы, щупая груши (продавец был в ужасе), — и она не спросит, пока вы будете оставаться в ее доме.
Но юный Тома оказался упрямцем. Он опускал голову, сжимал губы и молчал.
К концу третьего дня вы открываете шторы в комнате Ализы, протягиваете ей витаминизированный аспирин и стакан воды.
— Давай! Глотай это и вставай! Твоя удравшая прекрасная любовь не стоит больше трех дней отчаяния.
— Ты с ума сошла! Я смертельно страдаю!
— Ты не будешь всю жизнь ныть из-за того, что тебя, как старый носок, бросил бразильский танцор! Где твоя гордость, девочка моя?!
— Ты не знаешь, что такое сердечная драма! Ты ничего не понимаешь в любви! — гневно ревет Милая Крошка. — Ты никогда никого не любила, только папу, и баста!
Вы в который раз воздерживаетесь от того, чтобы открыть ей, что чуть было не стали милой толстой шведской булочницей… женой — а потом вдовой — испанского тореро…. супругой предпринимателя: очень богатого, очень скучного и в данный момент сидящего в тюрьме… подругой политика, теперь так же сидящего в тюрьме… 123-ей женой арабского принца и т. д. Девушки не любят представлять, что у их матери тоже было изменчивое сердце.
