Марфа Ивановна встала и посмотрела на градусник за окном.
– Опоздала ты, девонька, со своей аллергией. На дворе весна аж на плюс десять разгулялась!
– Опоздала?! – заливаясь слезами, удивилась девчонка. – Ну, значит, это у меня нервное.
Она взяла зефир в шоколаде и целиком запихала в рот.
Пока врачиха лишила себя возможности возражать, Марфа Ивановна выпалила:
– Теперь я тут диагнозы ставлю. Ты ревёшь, потому что твой парень ушёл к другой, правильно?
– Пва-авильно! – с зефиром во рту кивнула врачиха и разродилась новой порцией слёз, которые потоком полились в липовый чай.
– О! – обрадовалась Марфа Ивановна точности своего диагноза. – А другая эта, небось, подруга твоя?
– Сества! – Врачиха проглотила зефир почти целиком и зачем-то опять заткнула уши слушалкой.
– Родная?! – ужаснулась Марфа Ивановна и схватилась за сердце, хотя сердце билось ровно и радостно, предвкушая полный драматизма рассказ.
– Сводная, – всхлипнула врачиха, отхлебнув чай с собственными слезами. – Но можно считать, что родная. – Она послушала фонендоскопом собственное сердце и вытащила из ушей слушалку. – У меня тоже аритмия, – скорбно сообщила врачиха Марфе Ивановне. – У вас валерьянка есть?
– Есть!
Марфа Ивановна вскочила и достала из шкафа настойку, рецепт которой знала только она, её бабка и бурятский шаман. От настойки развязывался язык, улучшалось настроение и сильно хотелось замуж.
Марфа Ивановна накапала врачихе стаканчик.
Та безропотно выпила, просветлела лицом и без всяких расспросов выложила Марфе Ивановне свою историю.
– Я любила Петю, Петя любил меня, мы три года друг друга честно любили! Думали, вот Петька диссертацию напишет, комнату в аспирантском общежитии получит, мы и поженимся. Забеременеем, родим, гарнитур купим, машину в кредит возьмём. Петька, он термоядерным синтезом занимается. Ни один металл перед этим его синтезом не устоял! Вся надежда у Петьки на вольфрам была, но и тот не сдюжил… А если б сдюжил, Петька бы уже диссертацию защитил и комнату получил. Любили мы друг друга, любили, в кино ходили, в подъездах целовались, в кафе сидели – всё как полагается. Я людей в свободное от любви время лечила, Петька металл искал, который перед его термоядерным синтезом устоит. И тут… как снег на голову сестра моя младшая прикатила. Красивая!!! В эстрадном училище на певицу учится. Петька как первый раз увидел её, так про синтез свой напрочь забыл. И про вольфрам даже ни разу не вспомнил. Стал нести околесицу о том, что он поёт и танцует как Дима Билан. Я сразу всё поняла. Любовь с первого взгляда… Страстная и безрассудная. Слепая и беспринципная. Ленке понравилось, что Петька мой диссертацию пишет. Она училище своё быстренько бросила и сюда переехала под перспективное и надёжное крыло термоядерного синтеза. Наверное, мне нужно было бороться за свою любовь, за своё общежитие, гарнитур и машину в кредит, но… У меня всё дежурства и дежурства, вызовы и вызовы!
В общем, вчера Петька сделал моей сестре предложение. Она согласилась, а я чуть не повесилась. Как говорится у перспективных физиков – едва не накрыла японский вакуумный насос тяжёлой плазмой! Я стала третьей лишней в этом эстрадно-термоядерном сообществе.
Врачиха опять сунула слушалку в уши и с отстранённой улыбкой в два присеста съела всё малиновое варенье.
Марфа Ивановна довольно потёрла руки и сбегала в комнату за своим ноутбуком.
– Ого! – Врачиха так удивилась технической оснащённости своей пожилой пациентки, что даже выдернула из ушей фонендоскоп. – Зачем это?
– А мы тебе сейчас жениха выберем! – Марфа Ивановна нацепила на нос очки, открыла компьютер и защёлкала кнопками с проворностью хакера.
– Ой, не надо! – вскочила врачиха. – Ой, прошу вас! Не моё это – любовь через компьютер искать!
– Любовь неважно как искать, – проворчала Марфа Ивановна, пристально вглядываясь в монитор. – Главное – найти! Вот, посмотри сюда. Сорок два года, разведён, детей нет, работает в банке, любит путешествия, пироги с капустой и собак.
– Пусть он собак без меня любит, – отмахнулась врачиха, даже не взглянув на монитор. – Я их боюсь! Пироги печь не умею, а путешествовать ненавижу. И потом… что это – сорок два года?! Пенсионер какой-то.
