– Я не могу это взять, – решительно сказала врачиха, пряча алмаз в карман халата.
– Возьмите! – взмолился Миша. – У меня ещё есть.
Марфа Ивановна почувствовала себя лишней. Она всегда тонко чувствовала момент, когда паре нужно было остаться наедине.
– Так вы оленевод, или добытчик алмазов?
– Оленевод. Алмазы мой брат добывает.
– Брат… – пробормотала врачиха. – Господи, какая же я дура! Можно я вам щитовидку посмотрю?
– Зачем?! – испугался Миша. – У меня нет щитовидки!
– Господи, какая же я дура… Скажите, вы когда в тундру поедете?
– Когда скажете.
– Я невозможная дура. Простите меня.
– Хотите шампанского?
– Я хочу выброситься в окно.
– Давайте, сначала шампанского, а потом выбросимся, – предложил Миша.
Марфа Ивановна незаметно выскользнула из квартиры. Когда она запирала дверь на ключ, хлопнула бутылка шампанского.
На улице уже стемнело. Лавочка перед домом была пуста.
Марфа Ивановна села и прислушалась к своему сердцу. Оно не болело, но его терзало здоровое любопытство.
Что там у Мишки с Машей-Мариной?!
Получится ли?! Закрутится?!
Поговорить опять было решительно не с кем.
Мишку в базу женихов она действительно внесла ради шутки. Мишка учился на экономическом, жил где-то под Якутском, а главное – совсем не собирался жениться. Он приезжал на время сессии к тётке и был любимцем всего подъезда, в котором жили почти одни старухи – где что починить, шторы повесить, забившуюся сантехнику прочистить, давление измерить, или просто послушать истории из жизни, которых у старух было немеренно.
Мишка ремонтировал всё, что не ремонтируется, лечил всё, что не лечится, делал долгосрочные экономические прогнозы, а главное, он умел поговорить – долго, обстоятельно, неторопливо и с интересом, выпив при этом три чайника чая. Если честно, лучше и добрее человека Марфа Ивановна в жизни своей не встречала, но Мишка был якут, а, значит, по разумению свахи, в качестве пары ему нужна была только якутка. В базу Марфа Ивановна внесла Мишку как бы из озорства: вот, мол, посмотрите, даже бравые оленеводы у меня имеются! Мишка об этой шутке знал и ничего против, вроде бы, не имел, понимая, что якуток среди клиенток Марфы Ивановны не случится.
А тут, надо же: и алмаз, и шампанское, и в окно вместе выбрасываться!..
Марфа Ивановна встала, подошла к своему окну и прислушалась.
Её квартира была на первом этаже.
Через открытую форточку слышался смех, звон бокалов и оживлённый разговор.
Марфа Ивановна не удивилась. Ведь Мишка лечит всё, что не лечится, ремонтирует всё, что не ремонтируется и делает долгосрочные экономические прогнозы. Что ему – вернуть к жизни врачиху, находящуюся в лёгкой депрессии?!
Раз плюнуть.
У Мишки были весёлые раскосые глаза, широкие скулы, щедрая душа оленевода и способности шамана.
Марфа Ивановна улыбнулась, перекрестила окно, за которым царило веселье, и вернулась к лавочке, где с радостью обнаружила Антонину Семёновну с третьего этажа, которая выгуливала своего пуделя.
Вот с кем можно было поговорить!
– А Мишка-то! Не такой уж заядлый холостяк! А врачиху, врачиху нашу участковую жених бросил!!! А он ей – алмаз, Мишка-то! А она ему – авансы налево-направо! Вот, говорит, хочу в окно выброситься. А Мишка – я непременно с вами, этаж-то первый! И мышонком её называет! – захлебнулась новостями Марфа Ивановна.
– Да что ты говоришь?! Врачиха?! Которая новенькая?! Ой!.. – восхитилась Антонина Семёновна, доставая из кармана горсть жареных семечек.
Марфа Ивановна с удовольствием рассказала соседке подробности своей сердечной болезни, поведала о термоядерном синтезе и о том, чем этот синтез закончился. И про сына миллионера поведала, и про самоуправство врачихи, которая сама – сама! – без помощи свахи выбрала себе жениха.
Соседка сочувственно кивала, сплёвывая шелуху в газетный кулёчек, чтобы не сорить у подъезда.
– Вот, теперь шампанское пьют, – закончила свой рассказ Марфа Ивановна.
– Уже не пьют. Они уже допились, в окно кидаются, – покачала головой Антонина Семёновна, кивнув на окна Марфы Ивановны.
– Ой, я ж на ключ их заперла! – подскочила Марфа Ивановна. – Сейчас, голуби, сейчас я вам клетку открою!
