К этому же времени относятся два указа, изданные по инициативе Сперанского и произведшие сильное впечатление. 3 апреля 1809 года издан указ о придворных званиях, а 6 августа того же года – указ об экзаменах на чины. Первый указ был направлен против незаслуженно быстрого возвышения по службе молодых вельмож, а второй – против массы старослуживого, но мало образованного чиновничества. Экзамены, которые отныне требовались для получения чина коллежского асессора и статского советника, закрывая дорогу необразованному чиновничеству того времени, открывали более быструю карьеру образованному молодому меньшинству, с пути которого удалялись и вельможные сынки указом 3 апреля. Дело в том, что до этого указа с придворными званиями (камер-юнкер, камергер и так далее) соединялись и возведения в значительные чины, а эти чины, полученные не за службу, а за принадлежность к аристократии, открывали их обладателям и служебную карьеру сразу с высоких степеней. Несомненно, что оба указа, устраняя преимущество рождения и выдвигая преимущество образования, были и справедливы, и полезны, но несомненно также, что они должны были и действительно создали Сперанскому целые легионы сильных и озлобленных врагов. Многочисленное чиновничество, с одной стороны, а с другой – вельможная аристократия, дети которой затруднялись в своей карьере, были задеты указами в самых существенных интересах и, конечно, никогда не могли простить этих ударов нашему реформатору, которому уже с этих пор начали присваивать звание “опасного”.
Отметив еще, что в 1810 году по плану Сперанского, был учрежден Царскосельский лицей, где впервые в закрытом учебном заведении было запрещено телесное наказание, – мы должны упомянуть о его деятельности по устроению финансов. Положение русских финансов в это время было самое печальное. Расточительная политика Екатерины, неумелое управление финансами при Павле, войны времен Александра привели наше государственное хозяйство к следующему состоянию: в 1809 году все доходы равнялись 125 миллионам, расходы, несмотря на мирное положение этого времени, достигали 230 миллионов, превышая доходы не более не менее как вдвое; ассигнационный долг простирался уже до 577 миллионов (и в одних новых выпусках бумажек финансовое ведомство видело источник для покрытия дефицита, а бумажки уже упали до четверти номинальной цены), при этом ни малейшего запасного или разменного фонда и управление, как этой громадной кредитной операцией, так и всем государственным хозяйством – самое беспорядочное. До какой степени финансовое ведомство того времени было чуждо финансового и экономического образования, можно видеть из того, что мысль об ассигнациях, как долговых знаках государства, была для него совершенной новостью; ассигнационные бумажки считались просто деньгами. Такое положение финансов обратило наконец внимание Александра, и в ноябре 1809 года – как раз по представлении Сперанским плана политической реформы в России, по введении нового политического устройства Финляндии и в разгар работ по составлению гражданского уложения, – высочайше повелено Сперанскому “составить определительный и твердый план финансов”. Со свойственным ему жаром принялся Сперанский за это новое дело, пригласив в сотрудники одного из немногих образованных экономистов того времени, Балугьянского, и опираясь преимущественно на идеи Адама Смита, книга которого “О богатстве народов” тогда была еще новостью не в одной России. Не более как через два месяца после высочайшего повеления Сперанский и Балугьянский могли уже представить Александру главные основания финансового плана. Основная мысль плана непосредственно истекала из только что оконченного организационного плана: “Всякий финансовый план, – гласила объяснительная записка Сперанского, – указывающий способы легкие и не полагающий никакого ограничения в расходах, есть явный обман, влекущий государство к погибели”. 1 января 1810 года Александр лично внес этот план в государственный совет, а 2 февраля он был утвержден и обнародован при высочайшем манифесте, написанном Сперанским. Манифест заключал в себе признания, что финансы худо управлялись и что состояние их было очень печальное. Ассигнации объявлены государственным долгом, обеспеченным всем казенным имуществом, и обещано прекращение их дальнейшего выпуска. Для покрытия дефицита 1810 года были значительно сокращены расходы и установлены новые налоги, между прочим налог с дворянских имений, изъятых от податей. Прежний министр финансов Голубцов был сменен, и назначен на его место Гурьев, несколько лучше экономически образованный. Сперанский, однако, в течение целых двух лет до своего падения (1810 – 1811 годы) продолжал быть истинным руководителем финансового управления, что привело к сильному неудовольствию Гурьева, охотно примкнувшего к вельможной и сановной оппозиции Сперанскому и посодействовавшего низвержению нежеланного финансового ментора. В это время был утвержден план погашения ассигнаций, для чего начата распродажа государственных имуществ; с этой же целью установлены специальные налоги и проектированы займы. Все эти заботы привели к тому, что государственная роспись на 1811 год уже заключалась остатком в 6 миллионов. В 1812 году, после падения Сперанского и ввиду Отечественной войны, все эти плоды упорядочения финансовой системы исчезли немедленно.
