Карен промолчала. И Майлз иронически изогнул бровь.
– А следующей мыслью было: если только Карен заглянет мне в душу, как я упаду в ее глазах! И я ведь не ошибся, верно?
Неделю назад так все и произошло бы, печально размышляла молодая женщина. А теперь? Теперь все изменилось точно по волшебству.
– Вот почему, – продолжил Майлз, снова ее, дождавшись ответа, – я решил, что заверенного порядка лучше не менять. Так оно надежнее, правда, Карен?
– Правда, – прошептала она, тщетно пытаясь взять себя в руки. Больше всего на свете и хотелось расплакаться: Майлз глубоко заблуждался, думая, что разобрался в ситуации, а это было так мучительно! – Наверное, ты прав, – храбро улыбнулась Карен.
Мгновение Майлз глядел на нее, сощурившись, а затем машина въехала в ворота усадьбы. И тут раздался пронзительный скрип тормозов – из кустов на дорогу с воинственным кличем выскочил крошечный «абориген» в полной боевой раскраске.
– Ну вот, еще один бросается под колеса! – прошипел Майлз сквозь зубы.
Карен предостерегающе положила руку ему на плечо… и тут же расхохоталась во весь голос. Вслед за «аборигеном» появился дог в головном уборе из перьев, на морде которого застыло страдальческое выражение.
– Карен, Карен! – радостно завопил Дик, запрыгивая в джип. – Угадайте, кто я?
– Абориген? – предположила Карен с комичной серьезностью.
– А то! – снисходительно бросил мальчуган. – А из какого племени?
– Сиу? Апачи? Как, опять нет? – вздохнула Карен, когда маленький краснокожий в очередной раз покачал головой. – Тогда сдаюсь.
– То племена американских индейцев. А я маори! – гордо объявил Дик.
Карен и Майлз переглянулись. И машина окатила по обсаженной акациями подъездной аллее. Мерлин громадными скачками помчался следом.
– Они самые классные! – взахлеб рассказывал мальчуган. – Ловкие охотники, бесстрашные воины… Знаешь, когда в тысяча восемьсот сороковом году англичане объявили Новую Зеландию колонией, они выступили против…
– Дик, – нахмурился Майлз, – надеюсь, тетя Салли не была у тебя на этот раз англичанами?
– Да как тебе сказать… Кстати, Карен: костюм мне прислала Линда, – ловко сменил тему Дик. – Она, слава Богу, отлично знает, что мне понравится!
Карен и Майлз снова обменялись удрученными взглядами: до чего смышлен и проницателен был этот восьмилетний паренек! Дик упорно называл мать Линдой и, судя по манере отзываться о ней, воспринимал как взбалмошную старшую сестрицу, если не сверстницу…
Старинный особняк возвышался на холме, откуда открывался замечательный вид на окрестности. Возвели его примерно в то же время, когда маори изгонялись с исконных земель. Просторный дом с множеством пристроек венчала высокая крыша с приземистыми трубами, из которых живописно курился дымок.
Салли Диксон, незамужняя сестра отца Майлза, дожидалась гостей на веранде. Она родилась и выросла в усадьбе. На протяжении многих лет она занимала пост директрисы престижной закрытой школы для девочек. Уйдя на пенсию, весь неистраченный педагогический пыл обратила на Дика. Именно ей мальчуган был обязан столь высоким уровнем интеллекта, хотя сосуществовали эти двое в состоянии вооруженного перемирия.
Сам Майлз об этом не заговаривал. Однако по отдельным замечаниям Салли Карен вскорости поняла: в вопросе опеки над сыном Линда проявила несвойственное ей великодушие по очевидной причине – сама она с Диком просто-напросто не справлялась бы.
Так что, вопреки традиции, несовершеннолетний ребенок проживал с отцом, а каникулы проводил с матерью – к вящему удовольствию всех заинтересованных лиц. Пусть Салли Диксон и испытывала порой вполне объяснимое желание придушить внучатого племянника собственными руками.
– Карен, милая, как славно, что вы приехали! – Салли спустилась по ступенькам навстречу гостье и тепло обняла ее.
Ее темные с рыжиной, как у Майлза, волосы посеребрила седина, однако глаза на изборожденном морщинами лице сверкали на удивление молодо, а осанка наводила на мысль о характере властном и несгибаемом.
Карен понятия не имела, что Салли думает насчет их отношений с Майлзом, поскольку та никогда не комментировала происходящее. Однако старушка неизменно встречала гостью с распростертыми объятиями.
