Амаро с сомнением посмотрел на юношу, в один глоток допил свою кружку и спросил:
— Каким? — но тут же схватился за рукояти мечей.
У мальчишки засветились глаза. Ярким фиолетово-красным светом, впрочем он их тут же зажмурил, судорожно вздохнул, выпрямился, сглотнув комок в горле, гордо вскинул голову, сбросил капюшон и тихо, уже не сбиваясь пояснил:
— К несчастью я более не имею оснований относить себя к роду человеческому. По моим жилам течет черная кровь. Мое зрение и обоняние разительно отличаются, от человеческих, и прежде, чем вернуться сюда я позволил себе совершить прогулку за границу Тьмы… Разве что у меня все еще остаются сомнения в реальности окружающего мира, но из не проверенных мною способов проснуться остался только один — умереть.
Рико замолчал, не открывая глаз и еще выше вскинув голову, а полковник смотрел на него и просто не знал что делать. Мысли путались и бешено скакали с одной на другую. Наконец он решил начать с самого начала и просто спросил:
— И что ты здесь делаешь?
Мальчишка как-то по звериному быстро принюхался, затем открыл глаза, к счастью снова черные… Гордый герой опять превратился в несчастного щенка, долго молчал отчаянно выискивая что-то в глазах полковника и время от времени к чему-то принюхиваясь. Полковник тоже молчал, терпеливо ожидая ответа. Лейтенант сдался первым. Уставился в пустую кружку и сгорбившись совсем тихо произнес:
— Во всем этом мире не существует такого места, где я был бы нужен или хотя бы полезен. Я не понимаю и половины из того, что со мной происходит. Я не понимаю кто я теперь. Я не понимаю даже действительно ли все происходит на самом деле или это просто какой-то излишне затянувшийся кошмар. Я не знаю что мне делать. Я не знаю как с такими… «подарками» дальше жить и даже не уверен что хочу… жить таким… Но по бумагам я все еще служу Империи в этой крепости. И я НЕ ЗНАЮ, что я здесь делаю. Так что если вы продолжаете настаивать на моем уходе, я незамедлительно покину это укрепление.
Не дожидаясь ответа Рико поднялся, накинул капюшон изодранного плаща и сделал шаг к выходу.
— Сиди уже! — раздраженно рявкнул Амаро.
Юноша удивленно оглянулся, но тут же послушно вернулся на лавку.
— С глазами что?
И снова этот фокус… Он уставился на полковника и чернота глаз сначала сменила цвет на фиолетово-красный, а после разгорелась ярче факелов. По спине Амаро скатилась капля холодного пота, но теперь он сдержался и с безразличным видом продолжил молча ожидать ответ.
— Я вижу ваше сердце. Слышу его стук. Вижу все пути крови в вашем теле. Более того я вижу здесь еще… — он повертел головой, — двадцать пять сердец и потоки крови каждого находящегося сейчас в крепости человека, — он отвернулся к стене и продолжил, — и я вижу всех тех кто сейчас находится с той стороны возле границы.
Слова произвели еще больший эффект. Амаро снова сдержался, не поведя и бровью, но на этот раз ему потребовалась вся сила воли. Все инстинкты требовали немедленно прикончить тварь Тмы. Мальчишка однако замолчал. Так и не повернувшись лицом к полковнику, вжал голову в плечи и совсем тихо продолжил:
— И я ощущаю запах ваших чувств. Вы боитесь меня и очень хотите меня убить.
— Стоп! Достаточно! — взорвался Амаро и вскочил, громко хлопнув ладонью по столу заорал, — Да! Свет Небесный, Да! Я хочу тебя убить! Я видишь ли, мальчик, сорок лет, изо дня в день отчаянно сражаюсь с любыми порождениями Тьмы которых, твою ж кавалерию, сюда выносит! Совсем к слову не с мирными целями выносит! И тут ты, такой весь из себя несчастный и бездомный! И на меня смотри, тварюка темная, когда я с тобой разговариваю!
Рико молча повернулся и обреченным взглядом черных глаз на детском личике, уставился на полковника. Нет, это он зря потребовал… Весь порыв как из ведра холодной воды смыло и Амаро устало опустился обратно на лавку. Махнул рукой и пообещал:
— Не сейчас, — и что бы хоть как-то отвлечься спросил, — и чего там за перевалом?
— Не знаю, — пожал плечами Рико, — я не имел возможности до конца перевала добраться… Снаряжение надобно какое-либо, для преодоления пути в обход… я… — он вздохнул, — из перспективы выбора смерти там и здесь, я предпочел вернуться.
