Меж Сциллой и Харибдой - страница 7

Он замолчал. Я не стал ждать от него ответа и просто вышел наружу. В храме все также было пусто и просторно, даже воздух здесь был какой-то другой. Мне было больно уходить отсюда, ведь я так и не получил совета. Я шел все дальше, пока у самого входа не обернулся назад. Там, в глубине храме, я опять увидел ту самую монахиню. Словно невидимой кистью, она провела по воздуху рукой и, перекрестив меня, опять растворилась среди храмовых колонн.

Я возвращался к машине в угнетенном состоянии. Ответы на вопросы так и остались неведомы для меня, и я опять остался наедине со своим прошлым. Что делать дальше? Как поступить? Все это терзало меня и не давало покоя.

Филипп все также стоял возле машины и спокойно выпускал небольшие струйки табачного дыма. Он смотрел в мою сторону с легким удивлением, ведь ему было известно о моем отношению к религии. Бросив и растоптав окурок, он сел в машину и вставил ключ в зажигание.

— Что случилось, Винсент?

— О чем ты? Я не понимаю.

— Хватит юлить. Я тебя сто лет знаю. С каких это пор ты стал исповедаться, ты ведь ненавидишь церковников.

— Ты что следил за мной? Не очень хорошо с твоей стороны.

— Прости, но я должен был знать, в чем дело. Мы с тобой в одной лодке и, когда один начинает грести в другую сторону, я должен знать почему. Это как-то связано с тем случаем два года назад?

Мне не хотелось заводить этот разговор, но рано или поздно все-таки придется.

— После того я поклялся, что больше никогда не возьму оружие в руки. Тот случай заставил меня по-другому взглянуть на жизнь.

Филипп засмеялся. Это было необычно, ведь делал он это крайне редко и увидеть его улыбку, было хорошим знаком.

— Тебе нужно меньше слушать этих святош. Они говорят, что высшая судебная власть — это бог. Что единственный кто может решать, жить преступнику или нет — только бог, и что каждый человек имеет право на прощение. Так вот, что я тебе скажу. Все это дерьмо собачье!! Каждый, кто потерял в своей жизни мужа, отца, брата, девушку или просто близкого человека по вине другого, никогда не простит ему это. Пусть он будет говорить что простил, но в глубине души будет желать ему смерти. Когда совершается преступление, люди не бегут в церковь, просить бога о прощении этого негодяя, они идут к нам, чтобы наказание настигло его. И ты до сих пор веришь в эту чушь. Мы — есть правосудие! И если кто-то забирает чью-то жизнь, мы имеем полное право забрать ее у него.

Он был прав. Он чертовски прав! Во всем этом огромном, смердящем помоями и отходами, котловане по имени жизнь, надеяться на справедливость и беспристрастную Фемиду было просто глупо. Ведь тот, кто был хоть чуть-чуть наделен властью или деньгами, мог считать себя выше всего и избегать наказания ровно столько, насколько у него хватит денег и терпения. А мы изменили все это, мы повернули русло в другое направление и за это поплатились… Не думаю, что, когда этот парень заговорит и вся правда вылезет наружу, кто-нибудь вспомнит наши заслуги и скажет слово в нашу защиту.

Я все стоял и смотрел на этого парня. Через огромное стекло мне было легко уловить мельчайшие ниточки характера этого человека. В комнате допросов он находился уже несколько часов. И безуспешные попытки молодых офицеров вытрясти из него такое нужное для нас имя, натыкались на молчаливое лицо дилера. Ему было девятнадцать, когда он впервые сел в тюрьму, а теперь, когда его жизненный хронометр перевалил за тридцать с лишним, угроза посадки в тюрьму была для него своего рода путевкой в санаторий. Он не боялся, это было видно. Презрительно поглядывая в огромную стеклянную поверхность, он понимал, что от тех слов, что он может здесь сказать, зависит вся его дальнейшая жизнь. Его руки, нервно сжатые в кулак, начинали трястись, наступал тот момент, когда организм вспоминал про укол. Это не удивительно. Редкий дилер сам не был наркоманом. Пустые, бесчувственные глаза героинщика, метались по всей комнате, пытаясь найти способ по скорее выйти отсюда. Судьба была его не завидна: он умрет в любом случае. Если расскажет — убьют свои, откажется — умрет в комнате для допросов от ломки. А в такие моменты они готовы на все.