— Балла три.
— Может быть, и больше, — хладнокровно ответила хозяйка кабинета. — Здесь не определишь. Сам Зенков строил. В двенадцатом году весь город разрушило, а в этом бункере и трещинки не нашли. Не волнуйтесь, господа. Фундамент глубок и прочен. В городе нет более надежного места. Кроме церкви, конечно. Церковь тоже Зенков строил.
— Да, живем, можно сказать, в тени Этны, — сказал побледневший Кукушечкин.
При женщинах он всегда выражался красиво и слегка томно.
Лидера партии отчего-то хотелось назвать шемоханской царицей.
Это была статная, порывистая особа, взглянув на которую Дрема тут же решил изобразить ее необъезженной кентаврицей с пышным хвостом и прекрасными лошадиными очами, увеличенными к тому же холодными стеклами очков. Она слегка приподнялась из-за стола навстречу вошедшим и ответила Сундукевичу, вознамерившемуся поцеловать даме ручку, таким крепким рукопожатием, что тот, сказавши «уйе», присел самым неизящным образом.
— Господа, вынуждена сразу взять быка за рога, — юношеским, ломающимся баском сказала Александра Двужильная, познакомившись с арт-бригадой и рассадив их на хрупкие стулья, — сроки поджимают, господа. Мы должны уложиться в месяц. Но при этом работа должна быть выполнена самым качественным образом. Главное условие — каждая женщина, включенная в список, должна одобрить портрет, текст и, разумеется, шарж.
— Вы не усматриваете в этом условии противоречия? — прервал ее Кукушечкин. — Сможет ли действительно качественная работа удовлетворить вкус дам? Я в этом сомневаюсь.
— Одобрение женщин и будет критерием качества вашей работы, — отрезала лидер партии, строго и прямо посмотрев в глаза Кукушечкина.
Темные зрачки расплылись во весь хрусталик.
— Это не просто — угодить сразу сотне редакторов. Уж поверьте мне, — засомневался Кукушечкин, с трудом избавляясь от гипноза лидера женской партии.
— Сто женщин — это условно. На самом деле их будет больше. Значительно больше, — прервала его Двужильная.
— Гоша, — растирая правую кисть, сделал умное лицо Сундукевич, — рабочие моменты можно решить в рабочем порядке. Мы с тобой на этом деле не одну болонку съели. Не вижу проблем. Поговорим о главном. Прежде чем приступить к работе, мы должны подписать договор. Сашенька, золотце, я настаиваю на предоплате.
— Оплата по итогам проделанной работы. Мы — партия, а не частная лавочка.
В том, как она, выпрямив спину, чуть искоса взглянула на мастера фотопортрета, было нечто пугливое и в то же время неукротимое.
Необъезженная кентаврица, почуявшая ненавистную узду.
— Видите ли, милая, в случае если я приму Ваше предложение, я буду вынужден отказаться от некоторых заказов. Смею Вас заверить, чрезвычайно выгодных…
— Господа! Где ваша гражданская позиция, господа?! — воскликнула она томным голосом, в котором перемешались крайнее недоумение с крайним возмущением, но верх брала избыточная, на грани порока женственность.
Эмоции эти вызвали в ее большом теле электрический разряд, породив порывистое, если не сказать конвульсивное, и при этом очень сексуальное содрогание. Оргазмическая дрожь зародилась в подбородке, прошла через шею, грудь, спустилась по позвоночнику и сладко затихла в бедрах.
Но на Сундукевича эмоциональный всплеск партийной дамы не произвел особого впечатления.
— Видите ли, моя милая, я уже давно принципиально не участвую в субботниках, — заявил он, встрепенувшись. — Более того, считаю безнравственным работать бесплатно…
— Хорошо, — прервала Сундукевича лидер женской партии голосом, полным холодного презрения и усталого разочарования, — мы можем пойти на некоторое увеличение Вашего вознаграждения, компенсирующее ваши потери. Но выплата после проделанной работы, то есть после выхода книги в свет. Это не обсуждается. Приступаем завтра с утра. С 9.00.
И она, поднявшись с кресла, вышла из-за стола, обнаружив при этом изящно-тяжелый круп и позолоченные копытца. Участники проекта тоже встали. Их ждало неприятное открытие: лидер женской партии был на голову выше их всех.
— Чуть все косточки не переломала, — пожаловался Сундукевич, выйдя из подвала на воздух. — Странная девица. Очень странная. Дерганая. Ты заметил, Гоша, какая она дерганая? Тоже мне партия! Что это за вывеска? С трех метров не разглядишь. Ценник на огурцах больше.
