Украинский, услышав новость, заочно согласился с Сурковым: мероприятия такого рода обыкновенно заказываются влиятельными и, зачастую, анонимными противниками, желающими перекрыть конкурентам кислород.
– Их надо, гм, остановить, – сказал Поришайло таким тоном, что вместо глагола «остановить» следовало использовать глагол «замочить». Было бы гораздо уместнее.
– Они налоговую милицию подключили, – без энтузиазма отвечал Украинский. – Это ж новый главк сделали. И, управление «К».
– Ну и что с того, гм, что новый?! – вспылил Артем Павлович. – Ну так и что, б-дь, что «К»?! Нашлепали, понимаешь, дерьма разного, не пройти, ни проехать, г-гм!
– Как бы это не было связано с… хм… – Украинский тщательно подбирал слова, – с инцидентом в Святошино, когда, – он не договорил. В этом не было нужды. Поришайло знал о загадочной гибели сотрудников СБУ ровно неделю назад. Свет на нее так и не пролился. А результаты? Результаты, похоже, последовали.
Артем Павлович промолчал. Сергей Михайлович подумал, что он согласен.
– И еще, Артем Павлович. Очень похоже, понимаете, что это звенья одной цепи: Святошино, события в Пионерске, теперь вот, значит, наезд на банк.
– Тем более, пора браться за дело.
– Когда вы будете, Артем Павлович?
– Завтра, – пообещал Поришайло, – раз, гм, такие дела.
Нажав кнопку отбоя, Сергей Михайлович набрал домашний номер. До обеда он не звонил, из опасения разбудить девочек, а после – вылетело из головы. Замотался – это было ясно. Торба открыл рот, собираясь что-то сказать, но Украинский сделал ему знак, чтобы помолчал.
Трубку дома долга не снимали, и Сергей Михайлович слушал длинные гудки. Он уже собирался отключиться, когда Лида сказала Алло? У нее был расстроенный голос. Полковнику даже показалось, заплаканный. Сергей Михайлович всполошился, подумав, что у Светланы снова подскочила температура. Но, оказалось, температура ни при чем.
В обед Игорь обещал приехать, – сказала Лида Украинская, – а недавно перезвонил, сказал, что не получится у него сегодня. Вроде, зачетная неделя на АПРОДОСе[54] началась. Или сессия. И, надо в общежитие идти, курсовой делать.
– Ну, – начал Украинский, – надо так надо. Что ж поделаешь, если учеба. – Он уже не раз ловил себя на том, что защищает парня. Чертового лохматого компьютерщика, к которому привязался, к которому начал относиться, почти как к сыну.
– Светлана заперлась в своей комнате, – сообщила полковнику жена. – Расстроилась очень.
– Что делает?
– Не знаю, Сережа. Сидит тихо, как мышь. Плачет, по-моему. – Голос жены показался Сергею Михайловичу каучуковым. Очень захотелось выпить водки, но он знал, что нельзя.
– Ты когда будешь?
– Скоро приеду, родная.
– Ты, пожалуйста, быстрее приезжай.
Кивнув, полковник Украинский обернулся к Торбе. Тот поглядывал на шефа с интересом.
– Володя, – сказал Сергей Михайлович Владимиру Ивановичу. – В общем, так, остаешься за главного. Я в управление заеду. А потом, наверное, домой.
– Два слова, Серей Михайлович. Давайте отойдем.
Они подошли к воде. Закурили по сигарете.
– Новая информация по Пустоши, – сказал Торба, энергично затянувшись.
– Давай, выкладывай, у меня цейтнот, – сухо предупредил Украинский.
– Результаты вскрытия показали, что Журавлевых, ну, ту семью, что мы в Пустоши мертвыми нашли, отравили изначально.
– Отравили? – не поверил Украинский. – Чем?
– Органическим ядом, как медики утверждают. Там, помните, пища на столе стояла? Так вот, проверили ее – отравленная.
– Ого, – Украинский переступил с ноги на ногу. – Выходит, этот Протасов, с дружками, еще и отравитель?
– Аналогичный яд нашли у хозяйки в комнате. У гражданки Ревень, то есть. В шкафчике обнаружили.
– И еще такая информация, – добавил майор Торба. – Протасов с подельником снимал комнату с ноября прошлого года.
– Ну, и, Володя?
– Те люди, которых мы нашли… то есть, те трупы, я хотел сказать. В общем, их раньше умертвили. Многих из них, товарищ полковник.
– Ты хочешь сказать, Володя…
– Никак нет, Сергей Михайлович. Не хочу. Оно само таким боком складывается, что Протасов к тем покойникам, похоже, никакого отношения не имеет.
