– Кто?
– Местная, типа, милиция, Армеец.
Остаток пути они проделали молча. По лицу Армейца можно было заключить, что он жалеет о том, что спрашивал. А, возможно, и не только об этом.
* * *
На Троещине, прямо у подъезда, они увидели Юрика Планшетова, который прогуливал Гримо. Или Гримо выгуливал Юрика, смотря, с какой стороны посмотреть. Оба сражались, как две антагонистические противоположности. Бультерьер, хрипя, рвался с поводка, натянутого, будто якорный канат в свирепый шторм, Планшетов цеплялся за поводок с багровым от натуги лицом участника чемпионата по перетягиванию каната.
– П-п-п… – Армеец, при виде восставшего из мертвых верного оруженосца Бандуры полностью решился дара речи. Это было неудивительно. Атасов и Протасов переглянулись. Словно увидевшие призрак трезвые и практичные люди, намеревающиеся спросить друг друга, а не померещилось ли им.
– Е-мое… – это было все, на что сподобился Валерий. – Приведение, мать его, блин.
– Ты, типа, не прав, Протасов, – возразил Атасов. – Приведения не выгуливают собак.
– Умел бы, бляха-муха, перекрестился бы, – гнул свое Валерий. – Вот, блин, чудеса на виражах…
– Это, типа, точно.
Завидев приятелей, Планшетов разжал пальцы и только чудом устоял на ногах. По всем законам физики, он просто обязан был очутиться на заднице. Это свидетельствовало в пользу точки зрения Протасова, полагавшего, что они столкнулись с каким-то потусторонним феноменом. Однако, пес не позволил приятелям обменяться мнениями на этот счет. Гримо перелетел лужайку, метя в Атасова, как выпущенная по танку самонаводящаяся ракета класса «земля-земля».
– Фу! – успел завопить Атасов за какую-то долю секунды до столкновения.
* * *
В лифте Атасов, скрипя зубами, продолжал грозить бультерьеру страшными карами. Куртка и джинсы Атасова были вымазаны грязью из лужи, в которую его на радостях опрокинул пес:
– Я тебя, Богом клянусь, пристукну. Усыплю к чертовой матери. Застрелю вот этой рукой. Сдам в милицейский питомник.
Гримо грозные слова хозяина, похоже, абсолютно не смущали. Даже наоборот. Он вращался в ошейнике, который теперь крепко держал Протасов. Валерий был единственным, у кого имелись приличные шансы совладать с обрадованной собакой.
– Да ладно, Саня, – успокаивал приятеля Армеец, пытаясь струсить прилипшую к Атасову грязь.
– Да что, ладно, Эдик?! Какого, типа, черта ты делаешь? Все шмотки теперь стирать!
– Да не ки-кипятись, постираем… У меня же ма-машина – по-полуавтомат.
Когда они очутились, в конце концов, в квартире, Атасов обернулся к Планшетову:
– Мог бы и придержать собаку, – сказал он строго.
– Его удержишь…
– Выплыть из реки сил хватило, – проворчал Атасов, направляясь в ванную.
– Ну… – начал Планшетов.
– Да, Юрик, – вклинился Протасов, – так ты выжил, или нет?
– А ты как думаешь, чувак?
– Ты, блин, не гони, – предупредил Протасов.
По словам Юрика выходило так, что когда милиционеры с правого берега Десны открыли огонь по пловцам, он вернулся к медленно дрейфующему джипу, который оказался единственным укрытием от пуль. Когда же «Рейндж Ровер» Олега Правилова пошел ко дну, Юрик нырнул, уповая только на легкие и быстрое течение на стремнине, которое должно было помочь ему выйти из зоны огня.
– А когда вынырну, то ни тебя, Валерка, ни Андрюхи. Нигде видно не было. Как моль трахнула.
– Полегче с этим словом, – нахмурился Протасов.
Планшетов выбрался на берег ниже по течению, у насосной станции, снабжающей питьевой водой половину города, и, в свою очередь подумал, что приятелям настал конец.
– М-да, блин, говно не тонет, – отметил Протасов, покачав головой. И, стало непонятно, кого он имеет в виду.
– Меня, чуваки, чуть под воду не затянуло. Прямо в эти насосы. – Пожаловался Юрик.
– Где ж ты сутки гулял, если ты говоришь «Чуть»? – спросил Протасов. – По канализационным трубам, в натуре, носило?
– От милиции прятался.
– От какой милиции, плуг неумный?
– Ну, как же? Как это, от какой?
Не успел Юрик пройти и двухсот метров по лугу, перерезанному в устье Десны многочисленными извилистыми каналами, как увидел три или четыре милицейские машины, и даже, как он утверждал, милиционеров с овчарками, которые прочесывали местность.
