- Ты уверен, что...
Показав на сундуки, составленные возле моей кровати, я отвечал:
- Мне не трудно приглядеть за ними.
- В одиночку?
- Помогут свирепые сыновья хозяина постоялого двора.
Мы видели этих парней; двое - рослые и крепкие, другая пара - легкие и гибкие; можно было предположить, что они от разных матерей. После всех битв и опасностей они не страшны нам, но для вора представляли грозную силу.
- Я тоже останусь здесь, - промолвил Политос. - Пусть у меня нет ушей, но слух все равно лучше, чем у летучей мыши. Так что в ночной темноте, когда твои глаза бесполезны, караульщика лучше меня тебе не найти.
Лукка с видимой неохотой покинул нас.
Елена расположилась в комнате по соседству. Она велела прислуживать себе двум младшим дочерям хозяина. Я слышал, как те болтают и хихикают, поднося по скрипучей лестнице дымящиеся ведра, и наливают воду в деревянную ванну, которую хозяйка предоставила знатной гостье.
Конечно, никто из них не знал, кто мы. Можно было не сомневаться: о золотоволосой красавице и сопровождающем ее отряде хеттов немедленно заговорят в городе. Но пока никто не свяжет наше присутствие здесь с троянской войной и ахейцами, нам ничего не грозит.
- Расскажи мне о городе, - попросил Политос. - На что он похож?
Я вывел слепца на балкон и принялся описывать ему все, что видел: храмы, постоялые дворы, многолюдные улицы, гавань, паруса кораблей, стоявших на рейде, великолепные дома на склонах холма.
- В центре города должна быть рыночная площадь, - с блаженством в голосе вымолвил Политос. - Завтра один из людей отведет меня туда, и я начну рассказывать о падении Трои, о гордости Ахиллеса и жестокости Агамемнона, спою о том, как сгорел великий город, как погибли его герои. Людям это понравится.
- Нет, - негромко возразил я. - Нельзя, чтобы здесь узнали, кто мы. Это слишком опасно.
Он обратил ко мне свои пустые глазницы; шрамы, оставшиеся на месте глаз, словно осуждали меня.
- Но я же сказитель! И здесь у меня сложилось повествование, которого никто еще не слышал. - Он постучал себя по лбу. - Рассказывая свою повесть, я наживу целое состояние!
- Не здесь, - отвечал я. - И не сейчас.
- Но тогда я перестану быть для тебя обузой! Я сам смогу зарабатывать на пропитание. Я сделаюсь знаменитым!
- Нет, пока Елена остается с нами, - настаивал я.
Он гневно фыркнул:
- Эта женщина послужила причиной множества бед, ни одной из смертных не удалось вызвать столько несчастий.
- Возможно, ты прав. Но пока я не доставлю ее в Египет, пока не удостоверюсь, что она находится в безопасности, под защитой царя, ты не будешь рассказывать о Трое.
Недовольно бурча, Политос вернулся в комнату. Я провел слепца между сундуками с добычей.
Когда старый сказитель опустился на перину, я услышал, что в дверь заскреблись.
- Ты слышал?
- Кто-то просит разрешения войти. Так поступают культурные люди. Они не барабанят в дверь, словно намереваются выломать ее, как это делаешь ты, ядовито объяснил Политос.
Я взял меч со стола, разделявшего наши постели, подошел к двери и чуть приоткрыл ее.
Там стояла одна из дочерей владельца постоялого двора, пухленькая девушка с ямочками на щеках и смеющимися темными глазами.
- Госпожа спрашивает, не посетишь ли ты ее, господин. Она ждет тебя в комнате, - проговорила она, неуклюже кланяясь.
Я поднял глаза и оглядел коридор - пусто.
- Скажи ей, что я приду немедленно.
Закрыв дверь, я подошел к постели Политоса и присел на край.
- Знаю-знаю, - сказал он. - Ты пойдешь к ней, чтобы погибнуть в паутине ее чар.
- Слова истинного поэта, - парировал я.
- Не пытайся льстить мне.
Не обращая внимания на его раздражение, я спросил:
- А ты сможешь постеречь нашу добычу во время моего отсутствия?
Он буркнул, повернувшись ко мне спиной:
- Наверно.
- Если кто-нибудь сюда войдет, кричи громче.
- Мой голос разбудит всю гостиницу.
- А ты сумеешь заложить за мной дверь на засов, а потом самостоятельно добраться до постели?
- Не все ли тебе равно, если я споткнусь и сверну шею? Ты ведь думаешь лишь о том, как разделить ложе госпожи.
Я усмехнулся:
