К Политосу возвращались силы, он обрел даже свою прежнюю язвительность. Он ехал в скрипучей повозке и требовал, чтобы возница подробно описывал ему все, что видел, будь то листок, скала или облако.
Единственный раз мы остановились на отдых в Эфесе. Целое утро мы тащились под дождем в гору, промокшие, голодные и озябшие. Почти половина наших людей передвигалась верхом. Елена ехала возле меня на смирном соловом коньке, укрывшись от дождя темно-синим плащом с капюшоном, теперь мокрым и тяжелым. Я выслал вперед на разведку троих пеших. Кроме того, я всегда отправлял несколько человек в арьергард, чтобы уберечься от вероятных нападений.
Когда мы поднялись на вершину горы, я увидел одного из своих разведчиков, ожидавшего нас на раскисшей дороге.
- Там город, - показал он.
Дождь приутих, и Эфес открылся под нами озаренный солнечным светом, пробившимся через серые облака. Белый мрамор построек искрился, дома манили теплом и уютом.
Вид города приободрил нас, и мы стали спускаться по извивавшейся между холмами дороге к гавани.
- Этот город посвящен Артемиде-целительнице, - проговорил Лукка. - Люди со всех концов света стремятся сюда, чтобы исцелиться от хворей. Из священного источника струится вода, обладающая чудодейственной силой. - Он нахмурился и, словно бы недовольный собственным легковерием, добавил: Так мне рассказывали.
Эфес не огораживали стены. Ни одно войско не посмело бы захватить его или осадить. По общему молчаливому соглашению, к городу, в котором Артемида явила свои магические силы, не смел подступить даже самый отпетый головорез из варварских князьков... Невидимые стрелы богини сулили святотатцу болезнь и мучительный конец.
Елена, прислушавшаяся к рассказу Лукки, подъехала и остановилась между нами.
- Артемида - богиня Луны, сестра Аполлона.
Сердце мое заколотилось.
- Значит, она воевала на стороне Трои?
Елена пожала плечами под промокшим плащом:
- Наверное, да. Но она ничего не смогла добиться, так ведь?
- Тогда она будет гневаться на нас, - предположил Лукка.
"Как и ее брат!" Я не сомневался в этом, пусть на самом деле они не родственники. Я заставил себя улыбнуться и громко сказал Лукке:
- Неужели ты веришь, что боги и богини могут обижаться на людей?
Хетт не ответил, но на его недовольном лице не осталось даже тени радости.
Но какое бы божество ни властвовало в этом городе, в Эфесе чувствовалась культура... Даже улицы его покрывал мрамор. А в храмах за величественными колоннадами поклонялись богам и исцеляли больных. Город привык к паломникам, в нем было множество постоялых дворов. Мы остановились на окраине, в первом из тех, что встретился на пути. Народу попадалось немного; редкие путники осмеливались странствовать в дождливую пору, предпочитая останавливаться в центре города или в гавани, поближе к своим кораблям.
Хозяин постоялого двора обрадовался появлению тридцати гостей сразу. Он постоянно потирал руки и ухмылялся, пока мы разгружали животных и повозки.
- Можете положиться на меня, господин, ваше добро будет в целости и сохранности, - заверял он, - даже если ваши сундуки набиты чистым золотом. Постоялый двор стерегут мои сыновья, и ни один вор не сумеет добраться до ваших вещей.
Я усомнился. Едва ли наш хозяин бы сумел сохранить подобную уверенность, если бы узнал, что сундуки, которые мы внесли в дом, действительно наполнены золотом.
Мы сложили их в одной комнате, самой большой в гостинице. Я решил, что буду жить в ней вместе со слепым Политосом.
В городе хватало публичных домов, и люди Лукки исчезли, словно унесенные ветром, как только лошади оказались в конюшне, а наше добро в надежном месте.
- Они вернутся утром, - объяснил хетт.
- Ты тоже можешь идти, - разрешил я.
- Но ведь должен кто-нибудь охранять добро? - возразил он.
- Я справлюсь, а ты ступай и посмотри город.
Суровое лицо Лукки оставалось бесстрастным, - я понимал, что он борется с собой, - наконец хетт произнес:
- Я вернусь к восходу солнца.
Я расхохотался и хлопнул его по плечу:
- Не торопись возвращаться, мой верный друг. Наслаждайся всеми радостями, которые может дать этот город. Ты заслужил отдых и развлечения.
