— Она в отгуле? — спросила я.
— Она очень больна, — ответила мне девушка, чье имя, согласно ее бейджику, было Селиа.
— Как жаль, — покачала я головой. — Надеюсь, она скоро поправится. Я болею за нее в конкурсе на звание королевы Тапати.
— Говорят, что она пыталась покончить с собой! — расплакалась Селиа. — Она в коме!
Я сделала вид, что очень удивлена и изобразила искренний испуг.
— Но что произошло?! — воскликнула я.
— Никто не знает. Думают, что она могла отравить себя, но поблизости не нашли никакого яда. Таблетки, возможно, но никто не знает, как они попали к ней. Ее кровь отправили на анализ в Сантьяго, и нам остается только ждать. Я боюсь, что она может умереть до того, как все выяснится, — причитала девушка.
— Я знала, что она переживает по поводу чего-то, — осторожно закинула я удочку.
— Так и было, — подтвердила Селиа. — Она не сказала мне, в чем причина. Но чтобы такое с собой сотворить!
Она замолчала на мгновение и посмотрела на меня.
— Когда она заходила в отель забрать кое-какие вещи, то рассказала мне, что две милые женщины из отеля пытались помочь ей. Это были вы и госпожа Меллер?
— Мы действительно пытались, но безуспешно, — кивнула я. — Но я и понятия не имела, что все настолько плохо.
— Да никто не знал, — помотала головой Селиа, но все же слабо улыбнулась мне. Я надеялась, что нашла союзника, если он мне понадобится. Я даже хотела попросить ее передать послание Виктории Пакарати от меня и на самом деле написала записку и запечатала ее в конверт отеля, но когда позже пошла к стойке администратора, чтобы передать ей свою просьбу, она была сильно увлечена беседой с Пабло Фуэнтэсом. Они сразу же прекратили разговор, как только я подошла к ним. Так как я не могла быть уверена в содержании разговора, просто спросила первое, что пришло в голову, и ушла, оставив письмо в своей сумке.
В конце концов, я излила душу Мойре. Я попросила ее пройтись со мной по территории отеля и все ей рассказала, а потом задержала дыхание в ожидании реакции.
— Я рада, что ты мне все рассказала, — улыбнулась она. — Я знала, что тебя что-то беспокоит и боялась, что ты на меня злишься за то, что я тебе не верила, и, думаю, по некоторым другим причинам. Да, я помогу тебе. Мы умные женщины, не говоря уже о коварстве, когда надо, мы справимся с этим. Так, подведем итоги. Согласно твоим словам, Виктория не может пойти к своему мужу, как не могут и Рори и Кристиан, учитывая, что оба под домашним арестом. Ты не можешь пойти к Виктории, потому что тогда они будут следить за тобой. Если кто-нибудь из близких родственников попытается добраться до него, их увидят. Так что все зависит от нас. Во-первых, нам надо добыть еду и воду. А потом нам потребуется диверсия.
— Если мы накупим кучу еды и воды, то парень, который следует за нами, начнет задаваться вопросами, — заметила я.
— А кто сказал про покупки? — заговорщицки сказала она.
Прошел еще один день, прежде чем нам удалось все организовать. К этому времени я уже жутко волновалась за Гордона. Каждый раз, когда ели, мы забирали весь хлеб из корзинки и складывали в наши сумки, а на завтрак мы заказывали дополнительно много сыра и фруктов, храня все это в мини-баре в нашем номере. С водой было просто. Мы просто заказывали дополнительные бутылочки на наш столик каждый завтрак, ланч, обед и ужин. И на самом деле прошлись по магазинам, но только раз. Не еда нас задерживала. Мы продумывали, как же мне все это доставить Гордону. Мы знали, как это осуществить. Нам просто надо было найти подходящий момент. Поэтому мы продолжали делать то, чем обычно занимаются туристы: рассматривали меню в каждом ресторане, покупали футболки, бродили по улицам Ханга Роа, останавливаясь всякий раз, чтобы что-нибудь рассмотреть.
В конце концов, мы были готовы. Поехали в город, будучи под надзором одного из людей Фуэнтэса. Мы пошли в агентство по прокату автомобилей и взяли белый «сузуки» с полным приводом. Поехали по главной улице, припарковались перед рестораном, тщательно выбранным, и вошли внутрь. Так как за мной следили с большим подозрением, я села у окна, взяла меню и притворилась, что разговариваю с Мойрой, чей стул, если бы она на нем сидела, был скрыт от посторонних глаз. Я улыбалась, смеялась, ничто в мире меня не заботило. Через пару минут она вернулась и принялась за сырные энчилада,
