— А немцы сделать это не смогли? Ведь у них был профессор Гейдельберг, — за всех интересовалась Нина.
— Да, он немало сделал для расщепления ядра и первым указал, что вещества, пригодные для взрыва можно получить, облучая Уран-38 нейтронами, замедленными в тяжелой воде.
— Уран-235 или Плутоний, в природе не встречающийся, — подсказала неуемная слушательница.
— Откуда вам это известно? — насторожился “дед”.
— Отец мой, Званцев, в своем рассказе “Взрыв” описал природу атомного взрыва.
— Здесь нам с вами предстоит получать пригодные для этой цели вещества в промышленном масштабе на ректоре “А”, или “Аннушке”, как его уже прозвали.
— Но почему немцам это не удалось?
— Гейдельберг по инерции исследователя или намеренно тормозя, повел программу путем, заведшим их в тупик. В войну они не могли получить в нужном количестве тяжелой воды, а заменить ее графитом считали невозможным, ибо ничтожные примеси, скажем, в миллионной доле бора, уничтожала способность углерода поглощать нейтроны. А мы пошли отвергнутым ими путем, когда от нас с удивлением приняли заказ на углерод “дьявольской”, как говорили на заводе графитовых стержней, чистоты, пригодной хоть для искусственных алмазов. И московский опытный реактор с такими графитовыми стержнями позволил получить, правда, в малом количестве, нужные нам вещества. Вам предстоит делать это повседневно на “Аннушке”.
Так состоялась первая лекция Курчатова молодым специалистам, которые снова сели за учебные парты, слушая Георгия Николаевича Флерова и Константина Антоновича Петржака, о ком слышали, как о знатных физиках.
Заново переучивались молодые инженеры, и в их числе Нина, привлекшая к себе внимание “деда” своими активными вопросами.
Но прошло несколько лет многотрудной работы этих молодых инженеров, прежде чем, освоив неизвестное производство, стали они опорой новой отрасли.
Нина даже отцу не говорила о своей работе. Он лишь знал роль Курчатова в решении атомной проблемы. Знал он и то, что стала Нина стражем технологии объекта, но как это случилось он не ведал. Не представлял какой разговор произошел у дочери с директором ее завода, выполнявшим задание Курчатова, вспомнившего о занозистой недавней студентке, когда через годы встал вопрос о строгом соблюдении технологии промышленных реакторов.
Нина явилась по приглашению своего директора, который заявил, что говорит с ней по поручению самого Игоря Васильевича Курчатова. А перед ним и Нина, и все ее соратники преклонялась, как перед местным богом, и потому Нина взволновалась, как будто к ней сошел сам бог, хотя директор совсем на него не походил, но приветствовал ее весело по-Курчатовски:
— Физкультпривет! Пожалуйста, садитесь. Есть области, в которых женщина мужчине даст сто очков вперед, когда заходит речь об аккуратности, дотошной скрупулезности. И я ознакомился с вашей работой за прошедшие годы, когда вы выходили в смену на промышленном реакторе. Думаю, что вас не напрасно представили к высшей награде и рад поздравить вас с заслуженным Орденом Ленина. И от имени Игоря Васильевича тоже.
— Спасибо. Эти поздравления особо ценны.
— Нам надо думать, как рационально использовать опыт наших молодых ветеранов. Как вы смотрите на то, чтобы взять на себя заботу о соблюдении технологии графитового цикла, нарушение которой чревато пагубными последствиями?
— Я польщена и волнуюсь, но соглашусь, если вы дадите мне неограниченные полномочия.
— Ого! Что вы имеете в виду? — откинулся директор на спинку кресла, изучающе глядя на собеседницу.
— Право отстранения от работы, — невозмутимо продолжала Нина, — любого нарушителя жесточайших правил; и в разработке их я приму участие вместе с нашими учеными.
— Вы требуете себе диктаторских полномочий?
— Игорь Васильевич для нас атомный бог. Скажите, охрана нашего объекта, который он создал, вооружена?
— Что за вопрос? Разумеется.
— Так почему же для внешней охраны оружие само собой разумеется, а наделение административными правами внутренней инженерной охраны жизни ваших сотрудников надо считать диктатом? Или я ошибаюсь?
— Ну, девочка моя, наделил вас Бог характером!
