— Нимфой, — поправил Званцев.
— Одного роду. Как приедем, приглашаю тебя с ней вместе ко мне домой отобедать и путешествие наше вспомнить, и с дочками моими познакомиться, одного с нею возраста.
— Спасибо, Эрнест Теодорович, непременно приедем. Сигнал дадите по телефону 29 гаек.
— Да уж не забуду, — и Кренкель дружески слегка ударил Званцева по затылку.
Палубу качнуло. Корабль вышел в чистые от льда воды Белого моря с непременной седогривой волной.
В Архангельске все завсегдатаи капитанского сало- на собрались в ресторане отметить окончание рейса и на значение Бориса Ефимовича Ушакова капитан-наставником Северного пароходства.
Время для ресторана было раннее и эстрада с большим концертным роялем была еще пуста.
Когда чествовали нового капитан-наставника, поднимая в его честь тосты, Борис Ефимович заметил, что Званцев не пьет.
— Что ж вы, Александр Петрович, так обижаете старого моряка? — с горечью спросил он.
— Он спортсмен, — насмешливо вставил Кренкель. — У него все с третьей попытки.
— Позвольте, Борис Ефимович по другому выразить мое отношение к вам и сыграть в вашу честь мой фортепьянный концерт, к сожалению, без сопровождения оркестра, в переложении для рояля.
И Званцев встал, взошел, к общему удивлению, на эстраду и поднял крышку рояля. Затем сел и заиграл, обрушив на присутствующих каскад мощных аккордов, рассыпавшихся, как бы брызгами штормового прибоя. Бурная часть сменилась нежной напевной, трогающей сердце песней, а финал звучал торжественным гимном, казалось, сотрясшим шаткую эстраду.
Необыкновенная музыка была слышна на улице и привлекла любопытных прохожих. Они подходили к банкетному столу и тихо спрашивали:
— Это кто? Флиер, Гилельс или Оборин? И что он играет?
— Это великий артист по имени Фантаст, — сообщил Кренкель. — А играет он то, что чувствовал и пережил.
Борис Ефимович взошел на эстраду и вытирая салфеткой глаза, обнял неожиданного музыканта.
Сидевшие за столом и вошедшие с улицы наградили его аплодисментами.
Конец первой части
