По рекам северным сплавляться
Конечно, жутко, но легко,
Когда за берег не цепляться,
А рядом чувствовать его.
Весна Закатова.
Марина считала себя жуткой трусихой и решилась ехать на север к началу сплава, потому что знала, что “он” будет там.
Они встретились в избушке лесорубов. Он удивился при виде ее. Но она заметила искорки радости в его глазах, и ощутила, что кровь приливает к ее лицу.
Попасть на один плот с ним не составило труда, тем более, что не только она этого хотела.
Сплавщики вязали бревна по несколько штук вместе, и скоро на них уже можно было поместиться. Они казались совсем сухими, но он все-таки посоветовал остаться босиком. Бревна были колючие, и Марина в босую передвигалась по ним с трудом.
На плоту был устроен шалаш для ночевки и непогоды.
Им дали каждому по багру, чтобы отталкиваться от берега, если быстрое течение прибьет к нему плот, и не застрять.
Кроме них на плоту была еще одна пара, и они четырьмя баграми оттолкнулись от берега, где стояли бородачи в цветных рубахах навыпуск и кричали, видимо, что-то смешное, и смеялись.
— Не слушайте, — сказал он. — Они ведь не со зла.
А берега медленно отодвигались назад, и мужики скоро исчезли из вида. Плот бесшумно плыл меж недалеких берегов. Было очень весело и хотелось смеяться, хоть вместе со сплавщиками, но, конечно по другому поводу. Впрочем, неизвестно по какому.
Вскоре русло реки сузилось, течение ускорилось, и берега заторопились назад. Словно поезд набрал скорость. Стало еще веселее. Мужчины, вооружились баграми и встали по краям плота. Плот проносился мимо близких скал.
Но скоро его затрясло, словно вагон сошел с рельсов, подпрыгивая на шпалах. Бревна скрежетали, проползая по скрытым в пене камням. Вода кружилась водоворотами.
Начались пороги.
Марина не могла бы объяснить, как это случилось. Ей стало страшно, и она пошла под его защиту. Но бревна под ногами ожили, заходили ходуном. Она, должно быть, поскользнулась и оказалась за бортом. Захлебываясь холодной пеной, успела крикнуть:
— Шура!.. — только в дерзких мыслях называла его так.
Он ринулся на крик и протянул багор. Она ухватилась за конец. Мокрые руки скользили. Но она сжимала ладони до боли.
Плот поволок ее с собой по бурунам. Она телом ощущала полузатопленные камни.
Он, упираясь в бревна ногами, подтянул ее к краю плота. Вбежавший напарник протянул ей руку. Но она боялась отпустить багор, тщетно стараясь закинуть на бревна ногу.
Тогда он передал багор напарнику, а сам, скинув куртку, бросился в кипящую воду и вытолкнул Марину из воды на плот. Она в бессилии упала на мокрые бревна, а он все пытался на них взлезть, соскальзывая в воду.
Напарник пришел ему на помощь.
Наконец, он выбрался на плот и сказал виновато:
— Кажется, стал стареть…
— Александр Николаевич!.. — с упреком заговорил напарник, еще молодой профессор периферийного вуза, атлетически сложенный с ухоженной бородкой, “а ля манже”. — В ваши годы!.. В вашем положении! Никогда не ожидал…
— Не мог же я ее в волнах оставить и быть последним человеком!..
Марина подошла к нему, дрожа от холода и волнения. Он привлек ее к себе, словно, мокрый, мог согреть.
Спутница профессора, его студентка, вынесла свой голубой купальный халат и они накрылись им вдвоем.
И в эти минуты изменилась жизнь Александра Николаевича…
Она шепнула ему:
— Я люблю вас… Шура…
— И я люблю тебя, Марина.
Пороги яростно шумели. Мелькали скалы близких берегов. Плот мчался, как курьерский поезд.
Профессор и студентка стояли с баграми, готовые оттолкнуться от препятствий.
— Что ж нам теперь делать? — спросила Марина.
— Из ректоров Университета, считай, я ушел, а по академическому анекдоту могу предложить тебе стать моей вдовой.
Она гневно отстранилась от него:
— Простите, Александр Николаевич, но такими вещами не шутят!
— Прости меня, ради Бога! Я ведь не в шутку, а всерьез.
