Званцев не решался вставить ни слова. Ему казалось, что говорят о каком-то другом, незнакомом ему произведении. И он подавлен был собственным размахом. А профессор продолжал:
— Вы непостижимо, в захватывающем сюжете показали величайшие драмы людской вражды, наряду с катастрофами грозной, беспощадной Природы, закончив оптимистическим аккордом плавания через Тихий океан на плоту Кон-тики, повторенного в наше время Туром Хеердалом.
— Это чудесные страницы, включая образ матери Моны, ставшей для людей Азии богиней, а для фаэтов олицетворением материнской любви, — вставила Кира Андреевна.
— Да, да! Это так, — отозвался профессор, не отвлекаясь от основной своей мысли и говоря: — Трудно поверить тому, как можно было воплотить события, разделенные тысячелетиями и космическими безднами в одной портативной, легко читаемой книжке. Но к моему удивлению и восхищению это сделано! — он остановился, тяжело дыша. — И еще одну проблему вы, если не решили, то поставили. От обезьяны ли произошел наш род людской? Не идет ли он от космических переселенцев, вольных или невольных? И тут я ловлю за руку вас, ребусника. Недаром, назвали вы своих героев Аве и Мада! И не так уж трудно прочесть их наоборот — АДАМ и ЕВА! Так вот где таился тайный замысел автора! Не космические Ромео и Джульетта с погибшей планеты Фаэны наши прародители? Дерзко, но чертовски здорово!
— Какая прелесть! — воскликнула хозяйка дома.
А муж ее все повышал голос:
— Я уже не говорю о впервые показанной бессмысленной космической войне обреченных фаэтов около безжизненного Марса, где части их удалось выжить в подлинно нечеловеческих условиях марсианских подземелий. Глубокий философский смысл заложен в освобождении их далеких потомков братьями по разуму с Земли, прародителями которых были фаэты Аве и Мада. Техника грядущих тысячелетий позволила переправить на Марс ненужные айсберги Антарктиды, и они принесли на поверхность безжизненной планеты воду и возродили там жизнь, вывели наверх подземных обитателей Марса, чтобы увидели они Солнце, хоть и далекое, но более теплое, чем близкий Юпитер, окунулись в водоемы, разбрызгивая бесценную в пещерах воду, по-детски радуясь обретенной свободе, подаренной марсианам землянами, не зная того, благодарно отплатившим за свое спасение от летевшей к ним и остановленной фаэтами в своем падении на Землю Луны. Так звучит в “Фаэтах” гимн космическому братству, гимн, как бы, кончающийся словами Нильса Бора: ”Если это и не так, все равно ядерное оружие надо запретить!”
Лицо профессора покраснело, на лбу выступила испарина. Он вытер лоб платком и бессильно опустился в кресло, держа руку на сердце.
Нельзя ему было с таким воодушевлением высказывать автору “Фаэтов” свое отношение к его произведению.
Кира Андреевна вскочила и стала отхаживать мужа, дала ему капли валокордина и нитроглицерин под язык.
Званцев чувствовал себя виновным, не решаясь уйти.
— Сейчас пройдет. У нас это бывает. Не по возрасту пылкий он человек, — суетясь, говорила Кира Андреевна.
Званцев не уходил до тех пор, пока Михаил Михайлович окончательно не пришел в себя.
— Вы уж простите меня, Александр Петрович. Напугал я вас. Уж больно увлекся.
— Да роман того не стоит, чтобы подвергать вас такой опасности.
— Нет, друг мой, роман стоит и большего. Он переживет нас с вами, и будет творить добрые дела.
Званцев покидал квартиру профессора глубоко взволнованный. Никогда он не слышал такого проникновенного отзыва на свои произведения. Он чувствовал, будто у него, как у эмов на планете Рела отрастают крылья.
Но жизнь охладила его.
Литературная критика не додумалась до всего того, что заметил в его романах доктор технических наук. И некий начинающий литератор Марк Дейч в газете “Культура и жизнь” “разнес” роман “Сильнее времени”, приведя такие “убедительные” аргументы, как то, что главная героиня Вилена смахивает на западную кинозвезду, словно в этом кроется порочность, и актрисы кино не создают образы прекрасных женщин. И еще роняющая автора в глазах “критика” деталь: он описывает внешность героев, упоминая об их бровях. Должно быть, тот спутал эту выразительную часть лица с другими частями тела.
