— Тогда совсем лады: ”И овцы сыты и волки целы”, — шутливо переиначил довольный партийный руководитель поговорку.
Этот первый однотомник Званцева сделался одной из лучших его книг и любимой у многих читателей, как они писали ему.
Он вел с ними оживленную переписку. Особенно активны были три корреспондентки писателя, одна из которых, не раз встречаясь с ним и школьницей, и потом матерью трех сыновей, вошла героиней “Людой-Губошлепиком” в роман “Льды возвращаются”. Другая, Лиза стала его “самозванной дочерью”. Сибирячка-школьница носила фамилию Званцевой, по отцу, погибшему в войну, которого, по совпадению, звали Александром Петровичем. Она не хотела выглядеть среди подруг сиротой и выдумала будто она дочь любимого их писателя с именем совпадающим с ее отцовским. Письма ее были всегда содержательны и интересны, и Званцев извинил ее самозванство, сделав ценный для нее подарок. В ответ на ее жалобы, что она не понимает классической музыки, он послал ей в Эстонию, куда она переехала на родину матери, проигрыватель с подобранным им комплектом долгоиграющих пластинок с произведениями Шопена, Рахманинова, Бетховена, Шуберта. И свершилось чудо. Она беззаветно полюбила подаренную ей музыку.
Танюша знала эту “романтическую переписку” с самозванной Лизой Званцевой. Но когда та позвонила однажды по телефону, приехав в Москву из Таллина, воспротивилась их свиданию. Так она и осталась неразоблаченной эстонской, самозванкой-дочерью русского писателя. Была она хлебопеком, остро воспринимая все происходящее вокруг. Полуэстонка по матери, знала эстонский язык, и в отдалившейся от России Эстонии ее не притесняли, хотя до отделения Эстонии, избрали ее парторгом хлебозавода. Третьей корреспонденткой была простая украинская женщина, Надежда Ивановна Борзух из Донбасского города Славянска. Она никогда не встречалась со Званцевым, но осыпала его по любому поводу наивными, сердечными подарками, получая от него вышедшие книги с автографом, которые необычайно ценила. Жила она в сквернейших квартирных условиях. В годы немецкой оккупации помогала партизанам. И писатель не остался к этому равнодушным. Написал о ней, что знал из ее писем, в ЦК партии. И на Борзух свалилось нежданное внимание. Она получила квартиру. Не обошлось без курьезной неловкости. Ей, как участнице партизанского движения, стали привозить продовольственные заказы, а оплатить их ей было нечем. Но самым курьезным в их отношениях была присланная ею по случаю военного праздника телеграмма со словами “Помню каждое мгновение”. Скорее всего, имелось в виду военное время и перенесенные ею тяготы и опасности, но, оторванные от этих обстоятельств, такие слова звучали двусмысленно. Правда, у Танюши они вызвали лишь повод для беззлобных шуток и забавного прозвища: “Званцевская графиня фон Мекк”. Присланные ею портфели, бювары и ночные светильники с памятными гравированными пластинками сохранялись Званцевым как знаки сердечного внимания…
Бывшей планеты обломки
Стали могильным кольцом.
Предков не знали потомки,
Атом как стал их концом.
В Центральном Доме литераторов, пристроенном со стороны улицы Герцена (Никитской) к клубу писателей, после ликвидации строительного конфуза, когда стена Большого зала обвалилась, открыв прохожим ряды кресел, наконец, наладилась систематическая работа, без боязни, что от горячих литературных споров рухнут стены или потолок.
Время от времени в одном из четырех залов в старом или новом здании проводились встречи писателей с крупными учеными, советскими и зарубежными академиками или политическими деятелями.
Организовывала такие встречи обычно деятельная Роза Яковлевна Головина, имевшая обыкновение просить председательствовать на встречах с учеными Александра Петровича Званцева.
Очередная встреча имела для него особое значение. К писателям должен был приехать великий физик двадцатого века Нильс Бор с супругой.
Званцев с Головиной и с переводчицей Романовой ждали гостей на широких ступенях лестницы вестибюля. Встреча носила узкий характер, приглашались литераторы, особо интересующиеся проблемами физики.
