– Это пьют? – спросила я, поднимая флакончик к свету и стараясь рассмотреть, что внутри.
– Нет, – ответила леди Клара, переливчато рассмеявшись. – Это нюхательные соли. Поднеси к носу и понюхай.
Я вынула пробку и сунула флакончик под нос. От души вдохнула и задохнулась. Голова у меня закружилась еще больше, в ноздрях защипало.
Леди Клара так и покатилась от смеха.
– Ох, Сара! – воскликнула она. – Маленькая ты дикарка! Помаши им под носом и дыши, как обычно. Я подумала, тебе это поможет.
Я заткнула флакончик и вернула его ей. Порылась в кармане, вытащила платок, вытерла горевший нос и промокнула глаза.
– Мне было бы лучше, если бы я ехала верхом, – сказала я.
– Исключено, – ответила леди Клара, и на этом разговор был окончен.
Я закрыла глаза, чтобы все кругом не качалось и не кружилось при движении, и какое-то время, должно быть, проспала, потому что в себя я пришла, когда колеса коляски уже скрипели и стучали по брусчатке. Я проснулась рывком – вокруг меня шумел город и кричали носильщики. Вонь царила отвратительная, шум стоял, как в Солсбери в базарный день, и преследовал нас еще милю. Я поверить не могла, что в мире может быть столько людей, столько повозок, нищих, попрошаек, разносчиков и торговцев.
– Лондон! – сказала леди Клара со вздохом облегчения, дававшим понять, как тяжело ей было жить в деревне.
Я кивнула, но вместо волнения почувствовала лишь страх. Я бы согласилась теперь на что угодно, лишь бы не быть здесь, не быть мисс Сарой Лейси, приехавшей на свой первый сезон в качестве юной леди, направляющейся в городской особняк Хейверингов, где ждала в детской маленькая мисс Джулиет, и должна была явиться утром повидать матушку новобрачная леди Мария де Монтерей.
– Тебе не могут не понравиться мои дочери, – сказала леди Клара.
Ее голубые глаза затуманились, словно она угадала мои мысли, когда я побледнела и затихла.
– Нет, – убежденно сказала я.
– Они не могут тебе не понравиться, потому что ничего не будут для тебя значить, – сказала она ровным голосом. – Джулиет – просто невежественная школьница, не по годам развитый ребенок, довольно хорошенькая. Мария – маленькая мегера. Я удачно выдала ее замуж, прежде чем ее муж обнаружил, какой у нее острый язык. Она должна бы благодарить меня за это, но она не станет.
Глаза леди Клары блеснули поверх веера.
– Она тебя возненавидит, – откровенно сказала она и улыбнулась.
Я задумалась. Сара Лейси, юная леди, боролась во мне с цыганкой Меридон. Меридон одолела.
– Терпеть не могу бабские свары, – брякнула я. – Не хочу, чтобы она меня задирала. Все и так будет плохо.
Леди Клара зловеще улыбнулась.
– Не говори «бабские свары», Сара, – сказала она. – И не будь такой нудной. Не так все будет плохо. Тебе предстоит выйти в свет, в общество, которое твое по праву. И ты можешь положиться на меня, я укрощу худшие проявления дочернего злоумышления.
Я замялась.
– Вы не всегда будете рядом, – сказала я. – И Перри тоже…
Леди Клара взмахнула веером в пыльном воздухе.
– Перри боится Марии так же, как меня, – отозвалась она. – Он тебе не поможет, дорогая. Так что я всегда буду рядом. Мария достаточно самоуверенна и самолюбива, чтобы попытаться поставить тебя в глупое положение на людях. Я этого не позволю. Со мной у тебя все будет хорошо.
– Благодарю вас, – сказала я.
В моем голосе было море иронии, но леди Клара предпочла ее не услышать.
Вместо этого она склонилась вперед:
– Мы почти приехали. Это Гросвенор-стрит, а там – наша улица, Брук-стрит, и на углу наш дом.
Говорила она с гордостью, а я с удивлением уставилась на дом.
Он был красив, с крыльцом в четыре невысокие ступени, окруженный густой чугунной оградой и с тяжелым треугольным выступом над дверью. Нас, судя по всему, ждали, потому что, когда экипаж подъехал, дверь была открыта настежь, и двое лакеев в ливреях и полдесятка служанок в черных платьях и белых передниках вышли и встали рядком на ступеньках. Леди Клара поднесла руку к шляпке и бросила на меня быстрый взгляд.
– Поправь плащ, Сара, – коротко сказала она. – И не улыбайся им.
Я кивнула и постаралась принять такой же высокомерный и презрительный вид, как у нее. Дверь экипажа открыли, опустили подножку, и леди Клара вплыла в дом, кивнув служанкам, присевшим в реверансе по обе стороны от нее.
