— Мы можем начинать обыск?
— Думаю, нет. Подождем, пока прибудут криминалисты.
Брунетти кивнул. В общем-то, какая разница? Это лишь вопрос времени, а у них впереди вся ночь. Ему хотелось лишь одного — чтобы криминалисты приехали поскорее и забрали тело. Он старался не смотреть на труп, но это становилось все сложнее выполнить, так как минуты шли, и даже молодые люди прекратили обмусоливать свою историю. Брунетти подошел к окну и в это время услышал шаги на лестнице; обернувшись, увидел, как в квартиру входят люди в знакомой форме: эксперты, фотографы — вечные спутники насильственной смерти.
Он снова повернул голову к окну и начал разглядывать машины на парковке и те немногие, что все еще ехали по улицам глубокой ночью. Ему хотелось позвонить Паоле, но она-то считает, что он в безопасности, лежит себе в кроватке в какой-нибудь маленькой гостинице, и Брунетти не поддался искушению. Он продолжал стоять спиной к комнате, несмотря на беспрестанные вспышки фотоаппаратов, не повернулся даже, когда прибыл medico legale.>[25] Все и так ясно.
И только услышав ворчание двух служащих морга в белых халатах и глухой звук — одна из ручек носилок ударилась о дверной косяк, — он обернулся, подошел к Бонино, беседовавшему с Делла Корте, и спросил:
— Теперь можно приступать?
Тот кивнул.
— Конечно. В карманах нашли только портмоне. В нем было более двенадцати миллионов лир новыми купюрами по пятьсот тысяч. Его отправили в лабораторию, снять отпечатки пальцев.
— Хорошо, — сказал Брунетти, а потом, взглянув на Делла Корте, спросил: — Ну что, начнем со спальни?
Делла Корте кивнул, и они вместе отправились в дальнюю комнату, предоставляя местным остальную часть квартиры.
Прежде они никогда не проводили обыск вместе, но работали слаженно: Делла Корте с молчаливого согласия Брунетти отправился к шкафу и стал рыться в карманах висящей там одежды, а Брунетти пошел к комоду, не давая себе труда надеть резиновые перчатки: ведь порошок для снятия отпечатков пальцев уже был насыпан повсюду.
Выдвинув верхний ящик, он был поражен, что белье Палмьери сложено двумя аккуратными стопками, носки свернуты и разложены по цветам, а потом сам себе удивился: интересно, почему это ему казалось, что киллер непременно должен быть неряхой?
В следующем ящике находились свитера и спортивная одежда. Нижний оказался пуст. Брунетти задвинул его ногой и обернулся, чтобы посмотреть, чем занят Делла Корте. В шкафу висело всего несколько предметов: пуховая парка, несколько пиджаков и брюки в пластиковом пакете — видимо, только что из химчистки.
На комоде стоял резной деревянный ящик. Криминалисты после осмотра закрыли крышку, и, когда Брунетти приподнял ее, оттуда поднялось маленькое серое облачко порошка. Внутри находилась пачка бумаг, он достал их и положил на комод.
Читал он внимательно, по окончании откладывая каждый документ в сторону. Это были счета за электричество и газ на имя Микеле де Лука. И ни одного за телефон, впрочем, их отсутствие объяснял мобильник, лежавший рядом с деревянным ящиком.
На самом дне обнаружился конверт, адресованный Р.П.: верхняя часть — там, где его вскрыли, — посерела от многочисленных прикосновений.
Внутри лежал голубоватый лист бумаги, исписанный аккуратным почерком. На нем стояла дата — больше пяти лет назад. «Увидимся в ресторане в восемь, завтра. А до тех пор биение моего сердца покажет мне, как медленно ползут минуты». Подписано: «М».
«Мария? — предположил Брунетти. — Мариэлла? Моника?»
Он сложил письмо, убрал его в конверт и положил поверх счетов. Больше в ящичке ничего не было.
Брунетти повернулся к Делла Корте:
— Нашел что-нибудь?
Тот помахал большой связкой ключей:
— Только это. Два — от машины.
— Возможно, от грузовика? — произнес Брунетти.
Делла Корте кивнул.
— Давай пойдем и проверим те, что припаркованы рядом, — предложил он.
Гостиная была пуста, но Брунетти заметил двух человек в углу кухни возле раскрытого холодильника и шкафчиков. Из ванной лился свет и раздавался шум, но едва ли полицейские что-нибудь там найдут.
Они с Делла Корте спустились вниз и вышли на парковку. Оглянувшись, заметили, что во многих окнах горит свет. В этот момент окно, что располагалось прямо над квартирой Палмьери, распахнулось, и кто-то прокричал:
