— Это значит, что он живет в этом же доме?
— Это самое логичное объяснение.
— У вас есть список жильцов?
— Люка мне только что передал его по телефону.
Жанвье, хорошо знавший комиссара, чувствовал по ворчливому тону Мегрэ, что во всей этой истории ему что-то не нравится.
— То, что ты рассказал мне о болезни Лулу и перенесенной ею операции, наводит на определенные размышления.
Мегрэ медленно раскурил трубку и склонился над лежавшим на столе списком жильцов.
— Знаешь, кто живет этажом выше? Профессор Гуэн — самый известный специалист по операциям мозга.
Реакция Жанвье была мгновенной:
— Он женат?
— Конечно. Живет вместе с женой.
— Что вы собираетесь делать?
— Сначала поговорю с консьержкой. Даже если сегодня утром она не лгала мне, то и всей правды тоже не сказала. Наверное, стоит еще раз поговорить с нашей драгоценной Дезире Броль. Думаю, она поступила со мной подобным же образом.
— А что делать мне?
— Оставайся здесь. Когда позвонит Жанин, пусть ищет Пьеро по всему кварталу. Передай ему фотографию.
В пять вечера Мегрэ в служебной машине направился на авеню Карно. Улицы города окутал полумрак. Глядя на прохожих, Мегрэ почему-то вспомнил, что утром, когда его жена, стоя у окна, пыталась различить сквозь туман людей, спешащих на работу, ему в голову пришла довольно забавная мысль. Если бы вдруг сейчас его попросили охарактеризовать ее, он бы выразился так: «рабочий день». И эти два слова — пришедший ему на память припев модной песенки, так и называвшейся — «Рабочий день», как нельзя лучше выражали его теперешнее настроение. Обычный день, когда просто невозможно представить себе человека, получающего удовольствие от хождения по улицам да еще в такую пакостную погоду. Но комиссару казалось, что во всем городе вообще трудно найти человека, получающего наслаждение от каждодневной рутинной работы. Все спешат, месят грязь под дождем, ныряют в темные жерла метро, где их закупоривают в грязные вагоны подземок и выбрасывают на конечных станциях, кишат в магазинах, гнут спины в конторах, снуют по улицам, не замечая промозглой сырости.
Комиссар тоже работал сегодня без энтузиазма. Сначала в своем натопленном кабинете, а теперь вот неохотно ехал на авеню Карно. Высокий каменный дом и на этот раз показался ему лишенным всякой привлекательности. Люка по-прежнему дежурил в квартире, и Мегрэ заметил снизу, как он отодвинул занавеску и посмотрел на улицу.
Консьержка сидела за круглым столиком в своей комнате и штопала белье. В очках она казалась более старой. Здесь тоже было жарко и спокойно. Эту тишину подчеркивали мерное тиканье старинных часов и доносившийся с кухни шум газовой печки.
— Пожалуйста, не беспокойтесь, — сказал Мегрэ. — Я пришел поговорить с вами еще немного.
— Это действительно убийство? — спросила консьержка, пока Мегрэ снимал пальто и усаживался напротив нее.
— На месте преступления револьвера не обнаружено, он пропал самым невероятным образом. В квартире была только служанка, и перед уходом, я уверен, она ничего не уносила. Конечно, тщательно ее не обыскивали. О чем вы думаете, мадам Карне?
— Я? Ни о чем. Об этой бедной девочке.
— Вы уверены, что утром ничего не утаили от меня?
Вопрос комиссара заставил ее покраснеть, и она низко опустила голову. Прошло какое-то время, прежде чем она осмелилась заговорить.
— А почему вас это интересует?
— Мне кажется, что вы знаете человека, поселившего Луизу Филон в этом доме. Вы сдавали ей квартиру?
— Нет, управляющий.
— Я с ним встречусь, и он, наверняка, расскажет мне больше. А сейчас я пойду на четвертый этаж, мне необходимо кое о чем расспросить…
При этих словах консьержка подняла голову и переспросила, словно ослышавшись:
— На четвертый этаж?
— Ведь именно там живет профессор Гуэн с супругой, не так ли? Насколько мне известно, они занимают целый этаж?
— Да.
Консьержка овладела собой, и комиссар продолжал:
— Мне бы хотелось узнать у них, не слышали ли они чего-нибудь вчера вечером. Ведь они были дома?
— Мадам Гуэн была дома.
— Весь день?
— Да. К ней в гости приходила сестра и пробыла до половины одиннадцатого.
— А профессор?
