Мегрэ стал размышлять, что же хотел записать молодой человек, как вдруг до него дошло, что это — шум воды, хлещущей из водосточных труб. Распознать звук было трудно. Внезапно он сменился шумом какого-то общественного места, кафе или бара, где было довольно оживленно.
— Что он тебе сказал?
— Что всё в порядке.
Голоса приглушенные, но в то же время довольно отчетливые.
— Ты был там, Мимиль?
— Люсьен и Говьон сменяют друг друга.
— В такую погоду… А за тачкой?
— Как всегда.
— Ты не находишь, что это слишком близко?
— Близко от чего?
— От Парижа.
— Но ведь только в пятницу.
Звон стаканов, чашек, голоса… Тишина.
— Записано в кафе «Друзья» на площади Бастилии.
Это не далеко и от бульвара Бомарше, и от улицы Попенкур. Батийль долго задерживаться там не стал, чтобы на него не обратили внимание, и отправился под дожем в другое место.
— А твоя-то, твоя женушка!
— Про других говорить легко. А ты лучше посмотри, что у тебя самого делается!
Это, видимо, мясник, карточная игра у Жюля.
— Говорю тебе, не лезь в мои дела! Ты выигрываешь.
— Я выигрываю потому что не разбрасываюсь козырями как идиот.
— Ну-ка, перестаньте!
— Так ведь начал-то он.
Будь голоса более высокими, можно было бы подумать, что спорят мальчишки.
— Ну что, играть будем?
— Не стану я играть с субъектом, который…
— Он же сказал просто так, никого не имел в виду.
— Ну, если так…
Молчание.
— Видишь, он заткнулся.
— Заткнулся, потому что идиот! Слушай-ка, у меня — манильон. Ну что, съел?
Слышно было плохо. Говорившие находились слишком далеко от микрофона, и Жанвье пришлось прокручивать фрагмент трижды. Каждый раз удавалось разобрать еще несколько слов.
Наконец, послышался голос Батийля:
— «У Жюля», маленькое бистро для завсегдатаев, улица Попенкур.
— Всё?
— Всё.
Остаток ленты был чистый. Последние слова Батийль проговорил, видимо, на улице за несколько секунд до того, как на него напали.
— А две другие кассеты?
— Чистые, еще даже не распакованы. Думаю, он собирался воспользоваться ими позже.
— Ты ничего не заметил?
— Эти, на площади Бастилии?
— Да. Поставь-ка еще раз.
Жанвье принялся стенографировать. Потом повторил несколько фраз, которые по мере того, как он их произносил, все больше наполнялись смыслом.
— Пожалуй, их было, по меньшей мере, трое.
— Верно.
— Потом те двое, о которых упоминалось, Люсьен и Говьон. Через полчаса после этой записи на Антуана напали на улице Попенкур.
— Только вот магнитофон почему-то не отняли.
— Может, испугались Пальятти?
— Когда мы были на улице Попенкур, я забыл одну вещь. Вчера вечером у окна на втором этаже я заметил старушку — это почти напротив того места, где было совершено нападение.
— Ясно, шеф. Я еду?
Оставшись один, Мегрэ подошел к окну. Батийли, наверное, уже побывали в больнице Сент-Антуан, и судебный врач не замедлил забрать тело. Мегрэ еще не встретился с сестрой покойного, которую дома называли Мину и у которой, похоже, были странные знакомства. По серой Сене медленно двигался караван барж; проходя под мостом Сен-Мишель, буксиры опускали трубы.
В плохую погоду террасу огораживали застекленными переборками и отапливали двумя жаровнями. В довольно большом зале вокруг бара в форме подковы стояли крошечные столики и стулья — из тех, что вечером ставят один в другой.
Мегрэ устроился у колонны и заказал проходившему мимо официанту кружку пива. С отсутствующим видом он смотрел на окружавшие его лица. Публика была довольно разношерстная. У бара стояли даже мужчины в синих робах и живущие поблизости старики, пришедшие пропустить глоток красного. За столиками сидели самые разные люди: женщина в черном с двумя детьми и большим чемоданом у ног — как в зале ожидания на вокзале; парочка, которая держалась за руки и обменивалась самозабвенными взглядами; длинноволосые парни, ухмылявшиеся вслед официантке и заигрывавшие с ней всякий раз, когда она проходила мимо.
Клиентов обслуживали два официанта и эта официантка с удивительно некрасивым лицом. В черном платье и белом фартуке, тощая, сгорбленная от усталости, она с трудом изображала на лице слабую улыбку.
Некоторые мужчины и женщины одеты прилично, другие попроще. Одни едят бутерброды с кофе или пивом, другие пьют аперитив.
