– Тогда почему они вас преследовали?
– Понятия не имею. Возможно, спутали с кем-то.
Женщина поставила пустую плошку на столик.
– Позвольте мне не поверить вам, шевалье. Вас сложно с кем-нибудь спутать.
– У некоторых плохое зрение, знаете ли.
«Лжет или сам не знает причин, заблуждается самонадеянно?» Камилла затруднялась дать ответ на этот вопрос. Впрочем, это не ее дело, пусть хранит свои маленькие тайны, если они у него есть. А ее задача – поставить его на ноги. Она хотела развлечений, и вот, пожалуйста.
– Ладно. Я позову сиделку и зайду к вам перед ужином.
Госпожа де Ларди поднялась и направилась к двери. Когда она взялась за дверную ручку, Виллеру еле слышно пробормотал:
– Не уходите, пожалуйста.
Она обернулась – Теодор имел вид бледный и несчастный.
– Эта сиделка – чудесная женщина, но разговор с нею не доставляет удовольствия, – продолжил он извиняющимся тоном. – А лежать, смотреть в потолок и прислушиваться к себе – это смертельно... скучно.
– А вы обещаете вести себя хорошо? – усмехнулась Камилла.
– Я постараюсь.
– Постараетесь или будете?
– Хорошо, хорошо, буду. – Он даже сделал попытку улыбнуться, Камилла оценила ее по достоинству и вернулась к кровати.
– Только не просите меня дать вам шпагу или нож, вы же знаете, я не дам.
– Я военный, сударыня, и привык держать оружие под рукой.
– Не сейчас. Мой замок – не приют для наемных убийц. Здесь даже суицидальными наклонностями обладаете только вы, пытаясь уехать раньше времени.
– Это мой долг.
Камилла чуть слышно хмыкнула.
– Догадываюсь я о ваших долгах. – Кое-какие выводы она уже успела сделать, а вот и подходящий случай их озвучить. – Кто кому что должен? Если правильно рассудить, с герцога Энгиенского еще причитается за то, что вы для него сделали. – Камилла, не спрашивая разрешения, склонилась и взяла правую руку Теодора, несмотря на слабую попытку сопротивления. – Вот его долг, да? Чистая работа.
– Не считайте мои долги, сударыня, сам сочту.
– Списываю вашу дерзость на болезненное состояние. Я вообще чрезвычайно снисходительна к людям, которые находятся на моем попечении.
Виллеру вздохнул и мягко, но настойчиво отнял у нее руку.
– Сударыня, я бесконечно благодарен вам за заботу. И доброту.
– Вот тут вы мне польстили, доброй меня называют редко.
– Непростительное упущение.
На следующий день – наконец-то! – появился Анри. Камилла была ему чрезвычайно рада – не в последнюю очередь потому, что силой удерживать Теодора на месте она уже устала. Виллеру еще не мог вставать, иногда бредил, и жар возвращался, хотя и не такой сильный, как в первые дни. Тем не менее Теодор рвался уехать. Камилла не была уверена, что это не бред, и очень надеялась на помощь священника в этом вопросе.
Выслушав ее краткий рассказ, Анри задумчиво покивал, направился в комнату раненого и пробыл там около четверти часа. Госпожа де Ларди поджидала его в малой гостиной. Из-за Теодора она совсем разучилась читать: брала книгу, листала, но прочитанное не задерживалось в памяти, и приходилось раз за разом просматривать одну и ту же страницу.
Анри вернулся, загадочно улыбаясь. Камилла немедленно отложила бесполезную книгу и вцепилась в него:
– Что он тебе сказал?
– Признаюсь, я преуспел не намного больше, чем ты. – Аббат уселся в кресло и взял предложенный бокал с вином. Повертел его в руках, посмотрел на свет, кивнул, отпил глоток и продолжил: – Шевалье де Виллеру чрезвычайно сдержан. Но он не безумен, Камилла, нет. Скорее, опасается чего-то. Но не за себя, вот что странно. У меня сложилось впечатление, что он боится навлечь неприятности на тебя.
– Он рассказывал о себе?
– Кое-что я из него вытянул, но немного: ему нехорошо, и я откланялся. Он долгие годы пробыл в армии, поступил на службу юношей. Естественно, не знает ничего, кроме войны. Мне он показался человеком... болезненно прямолинейным. Наверняка у него были проблемы из-за этого, особенно если он умеет ехидничать, как ты, например. – Анри послал Камилле воздушный поцелуй, женщина ответила возмущенной гримасой. – Ты же знаешь, армия – это тот же двор, только женщин, к сожалению, поменьше. Маркитантки горазды выдирать друг другу волосы, но уж никак не плести интриги. Поэтому все интриганство остается на долю мужчин. Как Виллеру с его принципами столько прослужил, меня удивляет. Да еще и на таком посту...
