Несостоявшийся пират не просто побледнел. В его глазах отразился форменный ужас. Он был зажат в угол, и прекрасно понимал, что увяз так глубоко, как ещё никогда не увязал.
— Но если ты всё же уничтожишь корабль, — бросил я небрежно, — я полечу на другую свалку и реконструирую ещё один. Моих возможностей для этого хватит. Основную высокотехнологичную начинку для корабля и вооружение я ещё только везу. А вот ты… Ты просто сдохнешь. Перестанешь существовать. Стоит ли твоей жизни железка, подобранная на свалке космического мусора? Подумай хорошенько, вор. Ты взял то, что не в состоянии унести. Подумаешь, вызовешь меня, и тогда уже я решу, что с тобой делать. А сейчас извини, мне некогда.
Я отключил голограмму, и с минуту в корабельном сердце висела звенящая тишина. Потом я повернулся к Дирсу Карлосу.
— Сможешь связаться с кем-нибудь из команды… этого недоноска?
— Да, это возможно… если только кто-то окажется у корабельных терминалов связи, — после недолгих раздумий ответил компьютерщик.
— Тогда дерзай. Как кого поймаешь, переключай на меня. Работаем.
— Милый, ты что-то очень напряжён, — Ле обворожительно мне улыбнулась. — Уверен, что не хочешь чуть сбросить напряжение? На татами? Или прогуляться в душ?
— Извини, Ле, не сейчас, — от назойливости черноволосой на душе сделалось препогано.
— Как скажешь… капитан, — улыбнулась андроид и, покачивая бёдрами, удалилась на своё место.
Наш разговор слушали все офицеры, и все мужики голодными глазами провожали великолепную фигуру Ле. На меня же при этом бросали такие взгляды… как на больного, честное слово! В головах соратников читалось недоумение: женщина сама приглашает, а капитан отказывается! Да он просто зажрался! И сам не берёт, и другим не даёт. Знали бы только ребята, что стоит на кону! Но они не знали. И я не собирался посвящать их в эту нелицеприятную сторону жизни Республики. Пусть лучше пребывают в блаженном неведении, преклоняясь перед достоинствами республиканского образа жизни. Пусть мечтают о жене-республиканке, которая сама предложит разделить постель с абсолютно человечным андроидом.
Я тряхнул головой, отгоняя неприятные мысли. Почти тут же Карлос соединил меня с крейсером, и я начал новые переговоры. Вскоре выяснилось, что члены команды нашего противника хотят жить и вовсе не горят желанием взрываться вместе с кораблём. Странно: с чего бы это? Когда же мы достигли некоторых договорённостей с техниками и бойцами капитана, на связь вышел он сам, собственной персоной. И выглядел он ещё хуже, чем при прошлом нашем разговоре.
— Я согласен на ваши условия! — выпалил мужчина. — Я готов покинуть корабль в течение пятнадцати минут!
— Отлично. Только вы покинете его один. Остальные члены вашей команды останутся на борту. У меня с ними будет отдельный разговор.
— Один?
— Один. В скафандре. Без оружия. Разрешаю взять только спасательный бот с вашего собственного корабля. Остальное на его борту переходит в мою собственность в порядке компенсации за нанесённый моему имуществу и моим людям урон. Вырученные от продажи имущества деньги будут распределены в качестве боевых трофеев между десантной партией, охранявшей корабль до вашего появления. Условия ясны?
— Да, но…
— Напоминаю, у вас пятнадцать минут. Время пошло, — и я отключил голограмму.
— Молодец, милый, — мурлыкнула Валери, которая на этот раз даже оторвалась от текущих дел, чтобы в полной мере насладиться картиной моих переговоров.
Опять этот обещающий взгляд. Второй за сегодня. Она точно что-нибудь придумает… эдакое. Безумно интересно, что на этот раз… Вот ведь кошка! Держит меня, словно в стальных когтях, и вырваться из них нет никакой возможности. Да и желания, признаться, тоже. Люблю её безумно, да и она… любит.
— Ри, за что ты меня хвалишь? Словно мать своё дитя? Как-то я не привык к комплиментам от женщин…
— А почему нет, если ты достоин похвалы? Мне нравится, как ты работаешь по линии дальней разведки. Я отлично вижу твои возможности и твои компетенции. Мне нравится, как быстро ты учишься принимать решения в новых для тебя сферах. Как становишься в моих руках ещё сильней, ещё умней, ещё расчётливей. Мне приятно смотреть на твою работу, когда она красива и элегантна. Ты мой мальчик, это нормально, что я горжусь твоими успехами. Ну а комплименты… Вспомни, что сам говорил мне после десантной операции в Республике. Столько восхищения и преклонения было в твоих словах, в твоих глазах, в твоих ласках… Я к такому не привыкла. У нас мальчики редко участвуют в делах своих женщин, а женщины — в том, что делают мужчины. Если вообще делают что-то… Но мне было приятно от твоих слов. Разве тебе не приятно, когда уже я выражаю тебе своё восхищение?
