А я продолжал «пинать» свою жертву, вновь и вновь выпуская на свободу чудовищные, недоступные простому смертному энергии. Да что там смертному! Даже линкоры не могли выдать такой мощности, да и природа моих энергий была несколько иной, что тоже вносило свой вклад. Она была ближе кинетике, чем лучевому оружию, поэтому эмиттеры защитных полей оказались сильно перед ним уязвимы.
Поле боя окончательно потонуло в веренице белёсых разрядов: в бой вступили и основные калибры нашей эскадры. В отличие от противника, они старались концентрировать удары, потому что в этом был их единственный шанс. Заодно так можно было сбить прицел противнику, дать мощную засветку. Кстати, для обеспечения максимальной засветки наши начали подключать обычные орудия обоих бортов. Да, они били в «молоко», но самим фактом ударов по курсу кораблей врага искажали восприятие его систем наведения, вредили автоматике управления огнём, сбивали с толку самих наблюдающих за боем людей.
Один из моих ударов всё же достиг цели. Он придавил нос гигантского корабля, вбил, вжал его в корпус. Эмиттерная защита окончательно пала. И тут же всё новые и новые удары начали прилетать в корабль, вминая его надстройки в корпус, корёжа раструбы чудовищных орудий, сбивая выходы маневровых двигателей, вместе с их запрятанной в броню основой. Я больше не сдерживался, выкладываясь на полную. И вот линкор, за какие-то десять секунд финального противостояния, из грозного покорителя космоса превратился в мячик космического мусора, спрессованного для пущего удобства утилизации.
Но этого было мало. Я ощущал нарастающую внутри пустоту, отчётливо понимал, что на три таких же монстра меня не хватит. Единственное спасение для нашей эскадры — врага нужно было деморализовать. Заставить растеряться, почувствовать угрозу неминуемого уничтожения. И тогда я нанёс финальный удар. На этот раз концентрация энергий для удара превосходила все прочие попытки такого рода на порядок. Когда же вся эта накопленная мощь сорвалась в удар… Комок космического мусора, каковым когда-то был этот грандиозный покоритель космоса, просто вспыхнул, подобно спичечной головке, и через минуту нереально интенсивной для космического ничто реакции от него не осталось даже пыли.
Подействовало. Оставшиеся два линкора начали совершать какие-то заполошные манёвры, в попытке уйти с линии удара. Но, казалось, всё тщетно. Наши крейсера не дремали. Слаженными залпами всех наличных калибров по второму линкору, они продавливали одну орудийную секцию за другой, а когда бестолково маневрирующий корабль оказался к ним бортом, впечатали в него весь запас своего ракетного вооружения. От мощи совокупного удара тысяч боеголовок половину корпуса гиганта буквально слизнуло, оставшаяся же часть стала вдруг раскалываться на добрый десяток неравных кусков, которые спустя мгновение начали медленно разлетаться в стороны.
Оставшийся корабль даже не попытался предпринять что-либо. Ошеломлённые, раздавленные нереальностью всего происходящего люди были просто не в состоянии продолжать этот бой. Линкор, этот щерящийся гигантскими раструбами орудий монстр, развернулся и принялся позорно драпать. Из последних сил, чтобы у его команды даже не возникла мысль попытаться переиграть, или взять реванш, я впечатал ему в корму новый невидимый кулак полевого сгустка.
Кровавые ручейки из обеих ноздрей уже давно превратились в сплошные потоки. Перед глазами стояла кровавая пелена от полопавшихся в глазах капилляров. Я почти ослеп, но для моего боя глаза были не нужны. Только сейчас, после финишного удара, впервые приоткрыл глаза, чтобы увидеть рядом с собой кровную моей валькирии. Девочка сломанной куклой разметалась по ложементу. Казалось, всё её тело ещё недавно корёжило, выламывая суставы. Но стоило заглянуть в её глаза… там было счастье. Подлинное, ничем не замутнённое счастье. Ле умерла абсолютной счастливой, до последнего момента сопровождая меня в своей земной жизни. Она выполнила данное Валери обещание, выполнила своё собственное решение, увидела, как ей казалось, последние минуты своего любимого, и была в эти минуты рядом. Я закрыл глаза и тут же провалился во тьму. Всё сражение тройки крейсеров против трёх линкоров заняло смешные по меркам космического боя девять минут тридцать пять секунд.
