Системы противокосмической обороны базы всё же смогли уничтожить один корабль, не помогли никакие эмиттеры защитных полей. Но вот остальные два донесли свой смертоносный груз до адресата. Едва корабли прошли взвесь хвоста космического тела, как бомба сработала. В то же мгновение само пространство на несколько секунд исказилось, словно на этом месте возникла чёрная дыра. Комету начало корёжить. Её скручивало в спираль, да не плоскостную, а объёмную, и отнюдь не в трёхмерной системе координат. Голубоватое космическое тело растянулось такой же голубоватой, светящейся спиралью, которая, казалось, отражалась в гигантских зеркалах, разветвляясь сразу на два, три… десять и более спиралей. И все они существовали одновременно. Какая из них была настоящей? Да все были реальными, это же не три измерения… Всё завершилось внезапно. Подобно бьющей по слуху тишине после серии громких звуков, по глазам наблюдателей резанул девственно чистый космос, без единого следа космического тела. Да что там тела — даже космического мусора на месте взорванных ранее кораблей не осталось.
Я откинулся на спинку капитанского кокона и прикрыл глаза. Попытался разобраться в ощущениях. От созерцания меня отвлёк неожиданно возникший на голограмме военный корреспондент. Матёрый мужик, прошедший не одно сражение сначала в качестве флотского офицера, а после — в качестве собственно корреспондента, смотрел на меня из-под нахмуренных бровей, словно пытался залезть в самую душу.
— И что ты испытываешь сейчас, Меч Республики? После жестокого убийства… сколько их там было?.. Тысяча? Две?..
— Ничего, уважаемый. Когда эти звери похищали, а потом насиловали мою жену, они не испытывали сожаления. Могу вас в этом заверить. Даже когда их выколупывали из их собственного корабля, они не раскаивались. Сожалели лишь о том, что так по-глупому подставились и попались. Собаке — собачья смерть.
— Значит, это всего лишь личная месть? А как же ваша претензия на заботу о литанцах?
— Не вижу противоречия. Мой личный мотив пришёл в корреляцию с общественной потребностью. Я искренне не хочу, чтобы простые литанцы оказывались на моём месте, в роли мужа, с женой которого поступили так, как поступают эти отморозки. Просто меня они уже затронули лично, а до других ещё не успели добраться. Так что не надо пытаться обвинять меня в бессмысленной жестокости или корысти. На эту операцию были потрачены значительные ресурсы, а отдача от них в деньгах в отрицательной зоне. А если я готов тратить ресурсы не для обогащения своего и своих людей — то какой же я пират? Нет, уважаемый, всё куда сложнее. Такие простые критерии больше не работают. Это другой уровень ответственности, и другой уровень борьбы. На фоне той гражданской войны, которая набирает обороты в нашем Планетарном образовании — это благородная и высокоморальная миссия.
Больше корреспондент не задавал каверзных вопросов. Мои слова заставили его задуматься. Причём он не показался предвзятым, просто привык к излишне прямолинейным причинам-следствиям. Надеюсь, ему хватит волевых и интеллектуальных качеств, чтобы переосмыслить своё отношение к событиям в Литании. Ну а я… Мне реально было плевать. Первый акт моей собственной мести свершился, но не принёс радости. Вообще ничего не принёс. Только где-то внутри возникло ощущение правильности. Нас с офицерами всё более затягивало в пучину водоворота большой истории. Безотносительно к моему мнению, или мнению этого упертого корреспондента. Поток же истории бесчеловечен, он захватывает и несёт на гребне. Или топит в своих глубинах. Здесь и сейчас мы оказались на гребне, а кто-то… Кто-то канул в его глубины.
Обширное помещение управления третьего ударного флота полнилось жизнью, и со стороны больше походило на растревоженный муравейник, во всю готовившийся к празднованию своего самого-самого главного праздника. Почему праздника? Да потому, что всё вокруг пестрело от обилия голограмм всех мыслимых форм и расцветок, похожих на транспаранты и салюты, призывающие людей радоваться жизни.
В самом большом управляющем коконе, от усердия даже чуть поднявшись над ним, восседал адмирал. И если всё помещение напоминало муравейник, то адмирал походил на муравьиную королеву, с ноткой торжественности взирающую на свою муравьиную вотчину. Вот к этому-то представительному субъекту и подскочил улыбчивый молодой лейтенантик, с нашивками специального курьера.
