— Да… Я не знал, Ди, — что-то в душе опять шевельнулось, даже ярость отступила, сбежала, поджав хвост. — Я хотел бы увидеть Валери… В последний раз… Она точно могла что-то оставить для меня… Раз даже своих кровных со мной оставила…
— Вот видишь, котик… Не нужно всё воспринимать так в штыки. Я забочусь о тебе. Встретишь моих девочек и полетишь вместе с ними. А потом прибудешь в поместье Валери. Там будет оглашаться Память. Вот там-то мы с тобой и поговорим. Ну, до встречи, мой мальчик.
— Прощай, Диана. Я обязательно там буду. Если… вытяну месть.
— Вытянешь. Я в тебя верю. Дерзай.
Голограмма пропала, а я ещё несколько минут переваривал услышанное. Впрочем, долго рефлексировать мне не позволила кровная. Её поцелуй выбил остатки крошек пессимизма, что просыпались на сознание от прошедшего разговора. Осталось лишь одно чувство, ещё более подстёгиваемое страстью беснующейся на мне девочки. И чувство это — ярость.
А уже на следующий день начал раскручиваться клубок затеянной мною глобальной мести… Хотя привкус именно мести у этой операции появился сравнительно недавно, со смертью Валери, да и то только для меня. Для остальных офицеров сопротивления это была священная освободительная война, ни больше ни меньше.
На очередном витке операции нас ждали переговоры, причём не с кем-нибудь, а с представителями двух основных ударных флотов Литании, ещё сохранявших боеспособность. Эмиссары Критыча добились своего, и я даже не хотел знать, чего им это стоило. Но глупо думать, будто флотские вот просто так взяли, и решили провести с некими непонятными личностями сепаратные переговоры. Почва к этому готовилась давно.
Так, ещё до гибели моей девочки, в нашу систему нагрянула карательная эскадра. Она пришла на заполошные крики Дальней о пиратской угрозе. Вернее, крики сами по себе власть имущих волновали слабо, а вот то, что из колонии перестали поступать отчисления в бюджет… Всё было прозаично и напрочь лишено романтики.
Тогда прибыли два фрегата. В принципе, для банальной пиратской угрозы — вполне достаточно. Но мы-то не были простыми пиратами! В результате скоротечного боя один из кораблей был уничтожен, второй же стал поживой нашего десанта. Сигналы о случившемся поверженные каратели отправить так и не смогли, слишком плотная у нас образовалась система подавления, существенно усиленная возможностями форпоста флота.
Высшее командование не успокоилось, прислало ещё одну эскадру, на этот раз значительно серьёзней. Три крейсера, среди которых один тяжёлый, и два фрегата. Почти четверть ударного флота — грозная сила по современным меркам. Эскадру мы также перемололи, причём весьма нестандартно. Каратели бросили в бой все крейсеры и один из фрегатов, их встретили наши три основных корабля. Ещё три, захваченные до того во время предыдущего визита флотских в систему (фрегат) и нашей операции по защите советника (два тяжёлых крейсера), ожидали удобного момента для вступления в бой [11]. Фрегат противника также почему-то оставался в резерве. И тогда я решил рискнуть, поучаствовать в бою лично. Конечно, до того мне уже доводилось выполнять роль диверсионной группы, однако сейчас всё было иначе. Я должен был участвовать, как дополнительная боевая единица флота. Уверен, Валери бы меня отговорила, а вот Ле наоборот — горячо поддержала. Так и сказала, что если бы у неё были мои возможности, она бы даже не раздумывала. И я рискнул. В душе ничто не шевельнулось, когда я вылетел навстречу фрегату на жалком истребителе. Слон и моська. Что может быть смешней? Вот только мои поля буквально раздавили исполина, превратили его в аккуратный шарик космического мусора. Словно гравитационные силы порезвились. Нет, подобное мероприятие не далось мне легко. Но и такой степени иссушения, как во время достопамятной десантной операции, не наступило. Просто тяжело, ничего сверхъестественного. Можно себе представить реакцию флотских на увиденное! А уж когда на поле боя вплыли три наших засадных корабля… Флотские сразу пошли на переговоры и отказались от сопротивления. Всё же репутация работала за меня, а после подобной подкрепляющей её демонстрации, даже заядлый безбожник уверует. Так наша эскадра пополнилась ещё четырьмя кораблями. Конечно, некоторые офицеры не прошли проверку на лояльность, но мы их не тронули, лишь отправили в колонию под домашний арест. Зато наша сводная эскадра теперь насчитывала уже не шесть, а десять кораблей, а после присоединения ещё двух сагитированных Критычем и компанией фрегатов — их число возросло до двенадцати. По сути, это был полноценный ударный флот. Одиннадцатый флот Литании.
