— А ваш лимит помощи от внешнего кольца, получается, исчерпан?
— Да. Они дали нам всё, что могли. Но все их флота перемололи, словно в какой-нибудь мясорубке. Эти республиканки — просто конвейер по уничтожению кораблей. Мы их годами клепаем, чтобы они потом пришли, и за пару часов распылили их на атомы.
— Но мы ушли от темы. Получается, вы уверены, что вас пустят под нож, когда сюда придёт Республика. Однако всё равно хотите провести переговоры о капитуляции.
— Ну, противоречия тут как раз нет. Переговоры на то и переговоры, чтобы договариваться. Идти на взаимные уступки.
— Полагаете, Республика готова будет на эти уступки пойти?
— Не знаю. Но попробовать всё равно стоит, — политик ощутимо помрачнел, видно правильный вопрос я задал, а он даже не посчитал нужным следить за лицом, чтобы скрыть эмоции. — Война, в любом случае, проиграна. Это перспектива от нескольких месяцев до полугода.
— У моих сторонников есть проект, Гиннес. Не уверен, что он вам понравится, но при его реализации хотя бы есть шанс.
— Вот даже как? Проект?
— Да. Не думаете же вы, что мы только убивать умеем? Мои орлы весьма разносторонни.
— Ну-ну, — усмехнулся советник.
— Если в двух словах, — проигнорировал я его скепсис, — то мы хотим провести те же мероприятия, что и Республика, только своими силами. С минимально возможным привлечением республиканок. Речь идёт о терраформировании, о сглаживании социального расслоения, о фактическом запрете на передачу должностей по наследству или на их покупку. Акцент должен быть на квалификации и опыте работы.
— Занятно. А более подробно не дадите ознакомиться? — скепсис с лица политика как рукой сняло.
— Дам. Туда сейчас вносятся правки по конкретным методам захвата власти и по общей стратегии, но социальный раздел будущего устройства в общих чертах принят. Только… — я посмотрел в глаза мужчине, стараясь увидеть малейшее изменение его мимики и настроения, — вероятность, что элита сохранит свои позиции, крайне низка. На первой стадии планируется частичная национализация некоторых крупных направлений промышленности, правда, с компенсацией владельцам. Но им придётся ту самую компенсацию вкладывать. Инвестировать в будущее Литании, а не выводить из Сектора.
— Логично. А второй этап?
— Там всё сложно. Понимаете… На планете, где я родился, в истории чаще всего при смене социального строя одиозные представители старой элиты шли под нож. Бывало, что сначала их использовали. Тех, кто имел уникальную квалификацию, столь необходимую новой власти. Но потом их судьба всё равно была незавидна. Иное — скорее исключение из правил. Если вы готовы рискнуть…
— Если вы говорите, что это — своего рода закономерность, то это уже будет не риск.
— Дальше всё будет зависеть от самих литанцев. Я просто не знаю, что на этот счёт содержится в их менталитете. Не изучал специально этот вопрос. Ведь любой народ уникален, он складывается на протяжении столетий. Возможно, литанцы будут трепетно относиться к тем, кто реально всеми своими ресурсами и силами участвует в строительстве будущего. А возможно, попытаются загрызть таких выскочек. Вы должны лучше меня, чужака, знать своих соотечественников.
— А, вот вы о чём… Хороший вопрос вы задаёте!.. Но ведь в этом случае всё равно мы, литанцы, сами определим свою судьбу?..
— Я так думаю. Если Республика вдруг не решит переиграть. Но тут тоже всё будет зависеть от вас, как вы сможете маневрировать между молотом и наковальней.
— Я готов рискнуть. Только… почитаю проект на сон грядущий, и рискну. Мне ведь некуда бежать. Вернее… я не хочу никуда бежать. Я знаю, многие ваши сторонники ненавидят элиту просто потому, что она — элита. Но среди нас есть разные люди. Да, я привык к хорошей жизни, к отличным курортам, к большим благоустроенным домам, отличным машинам, дорогой яхте… Но всё это не досталось мне по мановению волшебной палочки! Я пашу двадцать часов в сутки, и так с тринадцати лет. Нет, в политику я попал не сразу. Но пахать начал сразу. Может быть поэтому сюда и попал, что был достаточно расторопен и деятелен…
— Ладно, советник, раз мы предварительно договорились, можем пока просто расслабиться. Денёк выдался жарким.
