— Капитан, если мы полетим с тем ускорением, о котором вы говорите… Меня к такому готовили, но ведь вы — не пилот.
— У меня другие генетические кондиции. Выполняй задачу. Не сомневайся.
И маленький кораблик сорвался с места. По крайней мере, воспринималось это именно так, потому что его ускорение тут же скакнуло на порядок, и мы понеслись по широкой дуге навстречу фрегату. Гравикомпенсаторы не справлялись, они не были рассчитаны на такие перегрузки. Меня ощутимо вдавило в кресло. Тяжесть навалилась такая, словно каждая клеточка тела вдруг стала весить десятки грамм, а совокупный вес тела перевалил за тонну. В глазах на секунду потемнело, но вскоре генетически модифицированный организм подстроился к экстремальным условиям, лишний раз подтверждая исключительные генетические кондиции. Я бросил взгляд на пилота. Тому тоже приходилось несладко, но он чувствовал себя вполне привычно. Крутил головой, шевелил руками. Даже пальцы сохранили столь необходимую летунам мелкую моторику.
До мягкого подбрюшья противника мы добирались двадцать семь минут. Это только кажется, что между кораблями — рукой подать. Если они могут стрелять друг по другу, это вовсе не означает, что они рядом. А фрегат и вовсе прятался по тылам, хотя и пытался делать вид, что участвует в сражении. Когда истребитель устремился к своей добыче по прямой, бой был в полном разгаре. Космос пронзали чудовищные по напряжению потоки энергий, остаточное излучение залило всё окружающее корабли пространство. Каждый залп заканчивался отражением враждебной энергии силовым полем и её рассеиванием в окружающем пространстве. Поэтому здесь и сейчас космос полнился смертоносными излучениями. Едва я нацепил на кораблик пелену сразу третьего уровня, как в неё начали прилетать случайные импульсы. А потом нас заметили на фрегате.
Орудия по нам отработали веером. Сначала это была пара спарок, которые тут же переключились на новые цели, потом следующая пара, потом ещё одна… Такой поток хаотичных переключений с одной цели на другую не мог причинить нам никакого вреда. Только когда до корабля оставалось несколько тысяч километров, на нас обратили более пристальное внимание. Вернее, попытались обратить, потому что в следующее мгновение по фрегату начали прилетать прямые попадания основных калибров наших крейсеров, и там опять стало не до нас. Нет, отрывочная стрельба по-прежнему велась, но очень вяло. Электроника не воспринимала нас за угрозу. Мы ведь даже не стреляли! В отличие от реального противника, заливающего корабль водопадами энергий. Потом мы вплотную подошли к силовому полю.
Я тут же усилил пелену до пятого уровня, и всё равно, когда проходили корабельную защиту, мне на какие-то доли секунды стало душно от чудовищного давления защитных эмиттеров. Перед глазами поплыли красные пятна, в голове зашумело, на плечи навалилась нереальная тяжесть. Опять я ощущал чужеродные поля, словно они были гирями, навешанными на плечи. Какие органы чувств тут работали? Как можно через собственные энергетические оболочки «ощущать» инородные поля? Но главное — ощущал, всё остальное вторично. Напряжение пропало столь же внезапно, как и появилось. Только нарождающаяся пустота внутри и струйка крови из носа говорили о его недавнем присутствии.
Откинувшись на спинку кресла, попытался собрать в кучу разбегающееся сознание. Скинул пелену до третьего уровня, и как-то сразу стало легче. Как после воздуха затхлой пещеры вдруг оказаться на свежем воздухе соснового бора. Несколько минут я переводил дух; этого времени оказалось достаточно, чтобы пилот лихо пристыковался магнитными шасси к обшивке корабельной громадины. Я тут же кинул взгляд на приборную панель. Добрая треть голограмм и пиктограмм светилась алым. Не вся электронная начинка высокотехнологичного аппарата смогла пережить испытание полями мечника.
— Как будем в Республике, подам жалобу. Пусть меняют по гарантии, — хмыкнул немного растерянному парню, пытающемуся хоть немного привести в порядок разлаженную бортовую систему.
— Боюсь, с такими повреждениями мы машину до Республики не доведём, — покачал головой пилот, лихорадочно переключая голограммы.
