На крейсере флота бесславная гибель основного ударного корабля вызвала шок. Даже опытные офицеры были впечатлены масштабом разгрома их ещё не вступившей в бой эскадры. Они прекрасно понимали, что противник, легко «съевший» два боевых фрегата и в качестве лёгкой закуски закусивший авианосцем — неподъёмен для одинокого крейсера. Офицеры лихорадочно думали, стоит ли вести корабль на убой или, пока ещё не поздно, отвернуть в сторону центральных планет и спрятаться под защитой орбитальных крепостей. Но они быстро отошли от шока и всё же смогли отделить зёрна от плевел — вспомнили, что речи о нападении не систему не идёт, а их задача состоит в прикрытии от нападения ни в чём не повинного гражданского лайнера. И тут, чтобы деморализовать противника ещё больше, в дело вступил человеческий фактор. На мостик поступил вызов с вражеского крейсера. Капитан, больше по привычке, чем из действительного стремления поговорить с неизвестным врагом, отдал команду принять вызов.
На голограмме, видимой всем офицерам на мостике, возник седовласый мужчина в форме… техника военного флота Литании. Судя по нашивкам — это был главный корабельный техник. Флотские опять растерялись: что могло понадобиться от них технической службе неприятеля, и где их командующий?!
— Господа офицеры, говорит Вирс Критыч, бывший главный техник флагмана флота. Я не хочу ещё смертей. На вашем корабле служит много моих товарищей — пусть я их и не знаю лично, но они мои товарищи. Все младшие офицеры, все работники технических служб. Так вот, капитан, обращаюсь лично к вам. Вы отвечаете за людей, вверивших вам свои жизни. Вы видели возможности нашего флота. Сохраните жизни моим товарищам — не лезьте в это дело.
— Какое дело? Где ваш командующий, господин главный техник? — ещё не до конца отошедший от картины гибели авианосца капитан не смог сдержать своих эмоций неподдельного изумления.
— У нас на корабле демократия, как в Республике. Тот, кто лучше умеет что-то — тот это и делает. Конкретно сейчас я лучше других могу довести до вас наши резоны, капитан. Именно поэтому с вами от имени нашего флота говорю я. Вас устраивает такой ответ?
— Он ничуть не хуже любого другого, — взял себя, наконец, в руки капитан.
— Отлично. Тогда слушайте вводные. Мы не пираты. Все команды наших крейсеров укомплектованы только патриотами Литании… ну, за небольшим исключением, — тут техник не преминул вставить шпильку в адрес пиратского Барона, которого откровенно недолюбливал за его пиратское прошлое. — Мы — новая политическая сила. Нас достал срач в Литании. Нас достало засилье блатных. Нас достал Совет с его поддержкой корпораций и политикой на дальнейшее загаживание наших планет. Мы хотим создать здесь, у себя, общество справедливости по образу того, какое существует в Республике Ноч. И я, и мои соратники отлично знаем все достоинства и недостатки Республики. Знаем мы и то, что никакой «белой плесени» не существует… И валькирии не лысые! Понятно вам?! — не смог удержаться от ещё одной шпильки техник. Из него так и пёрло праведное возмущение, и каждое слово ложилось на мозги ошарашенных офицеров космофлота подлинным откровением.
— Вы… что? — переспросил капитан, попытавшись вычленить самое важное в сказанном.
— Мы — новая политическая сила. Нас ведёт мечник. Да, именно так. Меч… Республики! Точно! Нас ведёт Меч Республики. Мы так его называем. Это наш лидер.
— Постойте, постойте, господин техник. Давайте поближе к делу. У меня боевая задача — защитить гражданских на лайнере.
— Ну и отлично. Защищайте.
— То есть?
— Гражданским на лайнере ничто не угрожает. Мы не убиваем невинных.
— Что же тогда делает на лайнере ваша десантная группа?
— Искореняет предательство и зверство в нашем Планетарном образовании!
— Как-как?
— Мы ловим предателя. Того, кто чинит в Литании нечеловеческие зверства. Преступника. И мы его поймаем, хотите вы того или нет! Так решила команда, и так и будет. Или сдохнем все, или поймаем этого ублюдка!
— То есть вы проводите… боевую операцию по нейтрализации опасного преступника? — капитан, возможно, и не блистал гениальностью флотоводца, но он был очень опытным интриганом, отличным политиком, а потому в странной речи непонятного техника ухватился за самое, по его мнению, важное. За то, что было способно прикрыть его собственную задницу и, одновременно, позволяло сохранить свою жизнь и жизни команды. — При этом вы представляете внутреннюю политическую силу Литании?
