Только один внешник в центре управления был всё ещё жив — капитан второй ступени, руководитель базы космофлота, стоял на том же месте, где его застало отключение освещения. Только бледность, покрывающая лицо офицера, говорила о не совсем нормальном его душевном состоянии.
— Догадались? Поздравляю. Не ожидал от вас такой быстрой реакции. Где я прокололся, капитан?
— Как?! — только выдавил из себя офицер.
— Всё просто. Я мечник. Жена говорит — один из сильнейших в Республике. Она у меня очень рассудительная, так что вряд ли это просто обычное женское бахвальство. Всё-таки Высшая… Ну так в чём был мой прокол?
— Энергетический импульс, спаливший аппаратуру слежения в ангаре, предшествовал ударной волне и световой вспышке взрыва, — прохрипел капитан. — Значит, это боевая операция Экспансии?
— Нет, капитан. Тут вы не угадали. Это — начало гражданской войны в Планетарном образовании Литания. Один из актов борьбы за будущее объединённого человечества.
Офицер издал сдавленный смешок, провоцируя на откровенность, но мы с валькирией оставались совершенно серьёзными. Капитан цепко следил за выражением наших лиц, за нашими взглядами, однако ничего не менялось: мы свято верили в то, что говорили.
— Вы это серьёзно? — наконец не выдержал он затянувшейся паузы.
— Более чем.
Словно в подтверждение моих слов целая гроздь голограмм в управляющей зоне налилась красным. Среди мерцающих пиктограмм вспыхнули новые предупреждающие значки, а одна из экстренно развернувшихся голограмм транслировала утопающий в плазме шлюз входного модуля базы. И где-то там, за всполохами выстрелов и хлопками врезающихся в металл плазменных сгустков и кинетических боеприпасов, маячили тени подлинных виновников торжества — горбатых и неказистых десантников нашей с Ри призовой команды.
— Вы называете гражданской войной банальное нападение бандитов на базу флота? Вам самим не смешно?
— Бандиты не там. Бандиты — здесь, — с этими словами я запустил со своего инта голограмму ультиматума флотского офицера некому бандитскому авторитету Бывалому. Когда голос офицера смолк, я продолжил со всё той же убийственной уверенностью в голосе. — Это ведь ваш коллега? Он сейчас на отдыхе после дежурства?
— Откуда у вас эта запись? — видно было, что капитан растерян. Его вечер откровений явно ещё не завершился.
— Её прислали на мою базу, отбитую у контрабандистов, ваши коллеги, — скупое пожатие плеч. — Или думаете, если мои орлы уничтожили это гнездо заразы, они оставят в покое их покровителей из флота? Тех, кто когда-то их самих вышвыривал на обочину жизни?
— Вы… Всем нужно жить, — значительно тише заметил флотский, но в глаза больше не смотрел.
— Это не жизнь, офицер. Это существование. В то время как Республика тянется к звёздам, вы здесь разводите такой срач, что впору выжигать всё калёным железом. Радуйтесь, что в Литании нашлись настоящие патриоты, не желающие мириться к этой вашей «жизнью».
— Вы не похожи на патриота Литании, — выдавил последний аргумент офицер.
— Я больший её патриот, чем многие на этой базе. Я ведь и на мечницу Республики не похож?
— Вы разведчик. Диверсант. Это нормально.
— Думаете, один из сильнейших мечников Республики стал бы заниматься такой банальщиной? Диверсией на никому не нужной базе флота, в самой занюханной колонии Планетарного образования? Вы сами в этой верите, капитан?
— Я уже ничего не понимаю, мечник.
— Это поправимо. Просто дайте команду своим людям не сопротивляться. Мне не нужна кровь, равно как она не нужна моим офицерам сопротивления.
— Мы не имеем права сдавать базу врагу.
— Опять по второму кругу? Хорошо. Не хотите понимать моих слов, посмотрите вон туда, — я указал на ещё одну голограмму, которая, пока мы разговаривали, развернулась и засветилась заполошным красным цветом. На ней был виден огромный боевой корабль, зависший над несколькими маленькими сарайчиками базы флота. Наш крейсер вышел на дистанцию прямой видимости местных средств ближнего радиуса обнаружения. — Это один из наших боевых кораблей. Похож он на аппараты Республики? А знаете, что самое смешное? Его собрали вышвырнутые из флота техники. На планетарной свалке, на которой жили. И где теперь они, а где те, кто их вышвырнул на эту свалку?
