- Но, Сусанна Николаевна... - начал было Сверстов.
- Мне бы теперь, - продолжала она, не слушая его, - следовало по ритуалу иметь повязку на глазах; но я не хочу того. Уйдите, Сверстов!
Сусанна Николаевна с умыслом пожелала не иметь повязки на глазах, потому что остаться с открытыми глазами в полутемном храме было, как ей думалось, страшнее; а она этого именно и желала, чтобы испытать свою волю. Сверстов не ушел, впрочем, совсем из церкви, а удалился только ко входным дверям ее. Сусанна Николаевна услышала это и повторила ему еще раз, и недовольным голосом:
- Уйдите, Сверстов!
Доктор, делать нечего, повиновался ей и проворно пошел к священнику, чтобы тот, по крайней мере, шел скорее к Сусанне Николаевне. Он это весьма благоразумно сделал, ибо едва только Сусанна Николаевна осталась одна в храме, как одушевлявшая ее энергия не то что оставила ее, но превратилась в какой-то трепет во всем теле. Сусанна Николаевна чувствовала, что у нее вся кровь бросилась в голову. Сначала она держала глаза потупленными вниз, боясь на что-нибудь окружающее взглянуть; потом подняла их вверх, и ей сразу же представилось, что в туманной высоте церковного свода летают какие-то бледные крылатые существа, которых она приняла за ангелов. Сусанна Николаевна опустила глаза вниз, на местные иконы иконостаса, но тут она почти въявь увидела, что божия матерь во имя всех скорбящих, написанная во весь рост в короне и со скипетром, движется и как бы идет к ней; что Христос на кресте поднял свою склоненную голову и обратил на нее кроткий взгляд свой. Сусанна Николаевна взглянула затем на темные церковные окна, где ей тоже местами показались, хотя довольно бледные, но уже огненные и злые лица, которых Сусанна Николаевна сочла за дьяволов и которые были, вероятно, не что иное, как отблеск в стеклах от светящихся лампадок. Словом, с Сусанной Николаевной происходил припадок религиозной галлюцинации, к которой она была с детства наклонна, и хорошо еще, что в это время довольно шумно вошли в церковь отец Василий и Сверстов. Последний прямо подошел к Сусанне Николаевне, взял ее за руку и, пощупав пульс, проговорил:
- Ну, что?.. Ничего?..
- Ничего, - ответила Сусанна Николаевна тихим голосом.
- Поспешите отпустить ее из церкви, у нее пульс бил по полуторасту раз в минуту, - шепнул доктор отцу Василию.
- Бог милостив, все совершится благополучно, - ответил ему тот тоже шепотом.
Сверстов ушел из церкви, но все-таки сел на паперти из опасения, чтобы не случилось чего с прелестным существом.
Отец Василий, оставшись вдвоем с Сусанной Николаевной, прежде всего сказал ей:
- Крепитесь, бог за вас!
- Я креплюсь, - проговорила Сусанна Николаевна.
Отец Василий после того, засветив восковую свечку, прошел за стоявшие в одном из церковных углов исповедальные ширмы, где что-то такое покопошился, и потом, выглянув из-за ширм, сказал Сусанне Николаевне:
- Пожалуйте сюда!
Она вошла и увидала отца Василия не в епитрахили, как обыкновенно священники бывают на исповеди, но в белом запоне и с орденом на груди. Несмотря на свою осторожность, отец Василий не выдержал и облекся в масонские доспехи, чем чрезвычайно осталась довольна Сусанна Николаевна, и когда он благословил ее, то она с горячим чувством поцеловала его руку.
- Станьте вот тут, против налоя! - сказал ей отец Василий.
Сусанна Николаевна встала. На налое этом были положены череп, берцовые кости, жестяная ветка акации и раскрытая библия.
Облокотившись и наклонившись несколько на налой, отец Василий начал говорить:
- Как христианку, я, будучи отцом вашим духовным, знаю вас и стану с вами беседовать, как со страждущей и ищущей. Егор Егорыч, может быть, говорил вам о краеугольном камне, на коем основан и утвержден наш орден...
- Говорил, - отвечала тихо Сусанна Николаевна, - это - хранение некоторых важных тайн.
Отец Василий истовым наклонением головы одобрил сказанное ею.
- И потому цель каждого масона?.. - протянул он несколько свой вопрос.
- В познании и сохранении этих тайн, - проговорила Сусанна Николаевна. - Но в чем состоят они, Егор Егорыч мне не открыл, - присовокупила она.
