«Масон Новиков был главным деятелем русского просвещения XVIII века». «Первым культурным свободолюбивым человеком был масон и декабрист, но он не был еще самостоятельно мыслящим… Декабристы прошли через масонские ложи. Пестель был масон. Н. Тургенев был. масоном и даже сочувствовал иллюминатству Вейсгаупта, то есть самой левой форме масонства… Кроме масонских лож, Россия была покрыта тайными обществами, подготовлявшими политический переворот… Пестеля можно считать первым русским социалистом; социализм его был, конечно, аграрным. Он — предшественник революционных движений и русской интеллигенции… Масоны и декабристы подготовляют появление русской интеллигенции XIX века, которую на Западе плохо понимают, смешивая ее с тем, что там называют intellectuels. Но сами масоны и декабристы, родовитые русские дворяне, не были еще типичными интеллигентами и имели лишь некоторые черты, предваряющие явление интеллигенции».
Лучшие, наиболее патриотически настроенные декабристы, как С. Волконский, как М. И. Муравьев-Апостол, после разгрома заговора декабристов, поняли какой опасностью он грозил России в случае осуществления и осуждали его. Муравьев-Апостол признавался, что «всегда благодарит Бога за неудачу 14 декабря» и говорил, что по идеям это было не русское движение. Когда однажды в годовщину восстания декабристов, члены Ордена Р. И. преподнесли ему, как одному из последних декабристов, лавровый венок, он страшно рассердился и заявил:
«В этот день надо плакать и молиться, а не праздновать».
Но организаторы Ордена Р. И. и их последователи сделали из масонов— декабристов политических Кумиров. «Мы мечтали о том, — пишет А. Герцен, — как начать новый союз по образцу декабристов». Декабристы создали свои тайные политические союзы по масонским идейным и организационным образцам. Поэтому и все, кто создавал новые политические союзы по образцам декабристов, фактически создавали их по образцам масонства.
Русские университеты, как и многие другие высшие учебные заведения России, давно уже были превращены русскими масонами в центры масонской революционной пропаганды. Бывший масон Жозеф де Местр еще при жизни Александра I предсказал, что Россию погубит «Пугачев, который выйдет из Университета». Вспоминая ученье в университете Герцен пишет: «Мы были уверены, что из этой аудитории выйдет та фаланга, которая пойдет вслед за Пестелем и Рылеевым, и что мы будем в ней».
А друг Герцена Огарев пишет в «Исповеди лишнего человека»:
Я помню комнату аршинов пять, Кровать да стул, да стол с свечею сальной…
И тут втроем мы, дети декабристов И мира нового ученики, ученики Фурье и Сен-Симона..
Мы поклялись, что посвятим всю жизнь Народу и его освобожденью, Основою положим социализм.
И, чтоб достичь священной нашей цели, Мы общество должны составить втайне…
Предсказание Жозефа де Местр к несчастью для России исполнилось.
Герцен, Бакунин, Белинский создатели масонствующего Ордена Р. И. и были «Пугачевыми из университета». Основатели Ордена в идейном отношении шли за масонами. Это проглядывает во всем и в симпатии масонским идеям, масонским символам, в следовании масонской тактике и стратегии. Масон— декабрист Рылеев называет свой журнал именем ложи масонов-иллюминатов
— «Полярной Звездой». Когда Герцен начинает издавать в Лондоне журнал он, тоже называет его… «Полярная Звезда». Еще более откровенно выражает свою симпатию к масонству Герцен, вместе с Огаревым, в приветственном письме к декабристу Н. Тургеневу, члену самого революционного масонского ордена Иллюминатов (см. стр. 199). Может быть, Герцен, Огарев, Бакунин и Белинский и не состояли членами тайной русской или какой-нибудь иностранной ложи, но исповедуя масонские идеалы, они были духовными учениками русского и иностранного Братства Мистической Петли, как именуют свою организацию масоны. Они добровольно захлестнули вокруг своей шеи идейную петлю масонства и, с яростным фанатизмом, стремились набросить подобную же идейную петлю на весь русский народ, что, в конце концов, и удалось сделать их последователям.
