Рыцарь размотал повязку и не смог сдержать негодующего рыка: рана была затянута зеленоватой корочкой, кожа вокруг чернела, будто испачканная в саже. Осколок разносил по телу заразу. Чистая кровь смешивалась с больной и текла дальше, отравляя все внутри. Состояние могло показаться безнадежным, но только не для паладина из Белого замка. Он надеялся, что уроки врачевания в ордене Священного Пламени не прошли даром. Теперь все зависело лишь от него самого, точнее, от того, насколько хорошо он слушал своих учителей.
Тук! Удар сердца. Тук-тук! Быстрее... Тут-тук, тук-тук... Еще. Джеймс чувствовал, как горячее сердце все сильнее разгоняет не менее горячую кровь. Он, словно наяву, видел, как она превращается в багровый кипящий вар, текущий по жилам, постепенно преобразуясь в огонь, что бежит вперед, по всему телу под кожей, выжигая на своем пути вредоносную заразу.
– А-а-а-а! – не смог сдержать крика рыцарь.
Затянувшаяся было рана снова открылась, и большой желтоватый шип вышел наружу вместе с мерзким зеленым гноем. Дрожащей рукой Джеймс обтер тканью повязки кровь и приложил два пальца к воспаленному плечу. Он с силой сдавил покрасневшую от жара кожу, при этом лицо паладина жутко исказилось, а зубы сжались от боли. В нос ударил запах паленой плоти, но рыцарь не ослаблял прикосновения. Рана стянулась, оставив после себя след большого алеющего ожога. Вся рука побагровела, будто ее сунули в котел с кипящей водой. Плечо неимоверно болело, но заразы больше не было в теле, лишь подушки окрасились кровью. Ожог должен исчезнуть дня через три; кожа на руке постепенно вновь приобрела нормальный цвет.
Мысленно поблагодарив Дебьянда, рыцарь закрыл глаза и снова впал в беспамятство...
* * *
Очнулся Джеймс от легкого стука в дверь. Кто-то настойчиво стремился попасть в его «убежище».
– Да! – все еще слабым голосом сказал он.
Дверь отворилась, и в комнату вошла молодая, лет двадцати, девушка в простом синем платье из грубой ткани.
«Должно быть, служанка, – подумал рыцарь, – но до чего же она хороша!»
И правда, гостья была очень красива. Ее большие карие глаза сияли, в них застыло доброе наивное выражение, как у ребенка, что не успел познать еще горестей жизни. Эти глаза сэру Джеймсу показались до боли знакомыми, будто он их уже где-то видел... Но нет! Он мог бы поклясться, что не встречал раньше эту девушку. В противном случае рыцарь ни за что не забыл бы этих иссиня-черных волос, походящих на лоскуты ночи, что торчали в разные стороны, непричесанные и несобранные, но придающие их владелице некоторую заносчивую миловидность и приятную глазу дикость. У девушки было округлое лицо, недлинный носик и выразительные губы со слегка опущенными книзу уголками.
Сэр Джеймс сорвал с головы глупый ночной колпак и попытался спрятать его с глаз подальше, но слишком сильно дернул край одеяла, и показалась его ночная сорочка, более походящая на платье, с кружевами в виде цветов. Паладин налился краской и натянул одеяло по самое горло.
– Как вы себя чувствуете, сэр рыцарь? – участливо спросила девушка нежным голоском. – Нет-нет, не нужно вставать! – Подойдя ближе, она остановила попытку паладина присесть, облокотившись о подушки. – Вам плохо? У вас кровь на рубашке!
– Как вы... то есть я? Э-э-э... совсем-совсем нет... то есть... хорошо. – Он даже говорить нормально не мог в ее присутствии: все время заикался и путал слова, что выглядело, по его мнению, еще глупее. – Сколько я уже здесь лежу? Потому что я не должен долго... ну, вы понимаете. Рыцарь не должен... э-э-э... в неизвестном ему месте... Это гостеприимство мне нечем оплатить... и я...
– Не нужно так волноваться, сэр рыцарь. Вас привезли бессознательного этой ночью. – Вздох облегчения. – У вас была ужасная рана, я ее промыла и перевязала.
– Значит, это тебе, красавица, я обязан своим спасением? – расхрабрился спросить рыцарь.
По правде, еще немного, и его смело можно было бы нести на погост, но, глядя на нее, он совсем не хотел думать об этом. Девушка легонько улыбнулась и отвела взгляд. Раненый рыцарь почувствовал, как стремительно тает в этой улыбке, в этих ярких глазах...
