– Вы уезжаете? – Раф поднял голову. В дверях стояла Лиа. Она скрестила руки на груди. Ее глаза казались огромными и бездонными. Обычно, когда он видел, что она смотрит на него таким взглядом, Раф испытывал какую-то тяжесть в сердце. – Почему? Почему вы уезжаете?
– Инквизиторам не нравятся мои революционные настроения, – сказал он, сопроводив свои слова неопределенным жестом. – Послушай, Лиа, будь хорошей девочкой и помогай тете Ребекке.
– Это из-за той женщины? – спросила она.
– Да, – ответил он, выдержав паузу. – Из-за нее. Мы хотим быть вместе, и поэтому нам надо бежать.
Лиа нервно сглотнула, и ее глаза наполнились слезами. Желая избавиться от них, она сердито потрясла головой и молча смотрела на него несколько минут. Потом прошла в глубь комнаты и закрыла за собой дверь. Он с удивлением смотрел на нее.
– Я предала вас, – тихо сказала Лиа. – Прошлой ночью я следила за вами. Я слышала ее похвальбу, что она, дескать, Фоска Долфин Лоредан. Я рассказала об этом горбуну Пьетро Сальвино. Я предала вас, Раф.
Все еще не веря, он напряженно смотрел на нее.
– Зачем, Лиа? Зачем? Она пожала плечами.
– Потому что я хотела вас. А вы хотели ее.
Он посмотрел в сторону и бросил еще несколько рубашек в распахнутую утробу чемодана. У него перехватило дыхание.
– Впрочем, это не имеет значения. Рано или поздно они все равно выследили бы нас. Шпионы ходили за нами повсюду, где бы мы ни были… Это было неизбежно. Иди помоги тете Ребекке. Слышишь, Лиа? Ты можешь остаться здесь вместе с ней. Ты будешь в полной безопасности. У них нет ничего против вас двоих. Только против меня.
– Нет, – сказала она. – Вы не понимаете. Помните ту ночь, когда вы меня нашли? Неро тогда избивал меня в переулке. Вы спасли меня и привели сюда. Всем говорили, что я из вашей семьи. Именно так и задумывалось, что вы приведете меня сюда. Это был план Сальвино, горбуна.
Раф с широко открытым ртом смотрел на нее.
– О чем ты?
– Я была его шпионкой. Он мне сказал, что бросит меня в тюрьму, если я откажусь помогать ему. В ту ночь мы шли за вами. Когда вы прошли мимо Мерсерии, мы поняли, каким путем вы пойдете дальше, и опередили вас. Я не ожидала, что из этого что-нибудь выйдет. Зачем вдруг вести маленькую грязную незнакомку к себе домой? Но я вас тогда совсем не знала и не понимала.
– Ты? Шпионка? На службе у инквизиторов? – Раф глядел на нее в упор. До него никак не доходил смысл сказанного ею.
– Нет. Я работала на Сальвино, на Лоредана. Горбун подобрал меня на площади в тот день, когда вы выступили в сенате. Сказал мне, что если я смогу убедить вас взять меня к себе в дом, то он мне заплатит. Так и получилось – я жила в вашем доме и рассказывала Сальвино обо всем, что видела и слышала.
– Я не верю тебе. – Он вцепился пальцами в ее плечо. Она даже не шелохнулась. – Не верю.
– Это правда. Я не лгу. Мне не четырнадцать лет, как я раньше говорила. Мне шестнадцать. Я не ребенок. Я – женщина. Я захотела вас в тот момент, когда вы подняли меня на руки и ласково заговорили со мной. Я полюбила вас. Вы обращались со мной как с маленькой девочкой, а я все время мучительно хотела вас. Пьетро следил за нами и знал, что я осталась здесь. Глупо было его убеждать, будто я ничего не могу выяснить о вас, и поэтому я рассказывала ему, что могла. О посещении вашего дома раввинами. О женщине, которую вы привели ночью. Когда она была еще у вас, я вышла из гетто и сообщила ему. Утром он уже сидел у ворот, чтобы посмотреть на нее, когда она уходила. Я ненавидела то, что я делала. Нужно было бежать из гетто и уехать в другой город. Думаю, что я оставалась здесь лишь из желания быть поблизости от вас. А теперь все кончено. Я потеряла вас. И я могу уйти. Не важно куда. Где-нибудь найду работу. Я, наконец, могу зарабатывать просто лежа на спине.
Он наотмашь ударил ее ладонью по щеке. Ее голова резко качнулась в сторону, и он ударил ее снова. Лиа не сделала ни одного движения, чтобы защитить лицо от ударов. Он бил ее снова и снова, пока ее глаза не стали опухать, а в ушах не зазвенело. Она прислонилась к стене. Он схватил ее за плечи и тряс изо всех сил – так собака разделывается с крысой.
